Спасибо, «Знамя», за друзей

Так случилось, что журналистика стала моим делом на многие годы. После института работала выпускающим редактором и корреспондентом молодежных программ на Ханты-Мансийском окружном ТВ, в заводской многотиражке, в общественно-политическом журнале «Трибуна» Калужского обкома КПСС, закрытого по причине августовского путча 1991 года. Угроза нависла тогда и над «Знаменкой».

Демократы и те, кто таковым себя считал, жаждали крови. С утра до вечера митинговали, швыряли в толпу свои партбилеты и требовали закрыть все прокоммунистические СМИ.

Жизнь все расставила по своим местам. «Знаменка» уцелела, а я отдала ей около десятка лет, наполненных удачами и потерями, творческими находками и разочарованиями, интересными и обычными встречами.

А какие журналисты работали рядом! С восхищением читала материалы Татьяны Пыжиковой. Погружаясь в темный мир криминала, она была и мисс Марпл, и Эркюлем Пуаро. Ей небезразличны были людские судьбы и драмы, которые скрывались за сухими строчками судебных протоколов. Белой завистью завидовала Евгении Миленушкиной. Быстро и легко она работала в газетных жанрах, будь то небольшая зарисовка или солидный очерк. Евгения умела и умеет (до сих пор в газете!) расположить к себе даже самого неконтактного собеседника.

Александра Милова — представитель другого поколения, послевоенного. Много лет она тепло и искренне пишет о семье, убеждая читателей в том, что время тесных родственных связей, крепких семейных традиций и взаимного уважения взрослых и детей не прошло. Очерки эти о доброте, терпении, великодушии, жертвенности, любви. У меня к Саше личное отношение: не знаю человека более порядочного, надежного и светлого, чем она.

Виктор Тен был грозой коррупционеров всех мастей. Они подавали на него в суд, но Тен никогда не проигрывал. Писал емко, убедительно, доказательно. Сейчас Виктор живет и работает в Санкт-Петербурге. Пишет книги, статьи. Его имя хорошо известно в научных кругах.

Держу в руках номер, посвященный 80-летию «Знаменки». На первой полосе — фото почти всего коллектива — еле уместились на ступеньках Дома печати. Иных уж нет… Анатолий Кухтинов — большой, сильный, красивый. Человеком был он добрым, незлопамятным, мог и покаяться, и прощения попросить, если чувствовал за собой вину. Жил торопливо, азартно, словно предчувствуя что-то. Любил свою семью и работу, делать женщинам комплименты, посидеть за рюмкой с друзьями, писать стихи. В его сборнике «Рябиновые бусы» опубликовано небольшое стихотворение, ставшее для автора пророческим. «Ни на что теперь не рассчитывай,-/ Время течет, как вода./ Над землей, над травой, над ракитою/ Отгорела его звезда./ Он погиб на стремнине, и вот/ Начинается листьев кружение -/ Прощальная осень его».

Не пройдет и десяти лет, как Анатолия не станет. Случится это поздней осенью.

«Талант — единственная новость, которая всегда нова» — писал Пастернак. Евгений Смирнов был очень талантливым художником. Его рисунки украшали газету, он оформлял книги, выпускаемые калужскими издательствами. В редакции Женю любили за скромность и порядочность. Для души он рисовал на свободную тему. Смотрю на одну из его работ и радуюсь. По широкой полноводной реке плывет лодка, в которой двое — барышня и кавалер. И так им уютно, так хорошо вместе, что хочется сказать словами сказочного персонажа: вот и добрались они, наконец, до полного счастья.

Юрий Хакимов журналистом не был. Летом с метлой, зимой с лопатой и ломиком он наводил порядок на территории Дома печати. По утрам торопился к пригородным электричкам, чтобы продать калужанам свежий номер газеты. У него не было семьи. Может быть, поэтому свою любовь он отдавал чужим детям. Муж рассказывал, как Юра (в молодости они жили по соседству) учил дворовых ребят играть в шахматы, которыми был очень увлечен. Они же обожали своего бескорыстного учителя, который никогда не ругался, а угощал их конфетами. И для детворы ничего не было слаще и вкуснее ирисок и карамелек от дяди Юры.

Нет уже с нами Татьяны Котовой — она работала редактором «Спутника», рекламного приложения «Знамени». Умная, красивая, обаятельная Таня ушла неожиданно для всех. Скорбный список, к сожалению, велик. Но жизнь продолжается. И как сказал поэт: «Помянем тех, кого нет с нами, и будем думать о живых».

Девяностые годы прошлого столетия стали ренессансом для «Знамени». Работать было необыкновенно интересно. Поменялся не только формат газеты, ее техническое оснащение, она помолодела. Казалось, что повезло нам с редактором, которого мы уважали за профессионализм и незаурядные организаторские способности. Разве могли мы тогда знать, что будем преданы той, которую сами же и вознесли на журналистский олимп. Но несмотря на большие материальные и моральные потери, что тяжким грузом легли на коллектив, на астрономические долги перед типографией и прочие технические трудности, газета продолжала жить.

И вот она почти дожила до столетия. Стала другой? Несомненно. Иначе и быть не могло. Меняется жизнь, меняемся и мы. Что-то становится анахронизмом, как печатная машинка «Эрика», на смену которой пришел компьютер. Но постулат журналистики неизменен: нести оперативную и правдивую информацию обществу. Репортеры едут за ней в истерзанный войной Донецк, посещают дома юдоли и печали, встречаются с выдающимися учеными и теми, кто растит хлеб, присутствуют на важных встречах. Да мало ли адресов, куда надо успеть! И пусть неумиральной песне о журналистах, которые могут «трое суток не спать ради нескольких строчек в газете», сто лет в обед, она актуальна и ныне.

Вековой юбилей — достойная дата. И каждый, кто причастен к ней, по-разному оценивает роль газеты в личной судьбе. Однажды в одной книге я прочитала: «Самое главное в нашей жизни — найти своих». Благодаря работе в «Знамени» своих я нашла. Дружбой с ними очень дорожу. Встречаемся мы не часто, иногда просто перезваниваемся, но оттого, что эти люди есть, что живут в моем городе, на душе становится отрадно и светло.