С чужого голоса

Почему в список  популярных российских артистов я решила включить литовского актера Донатаса Баниониса вполне объяснимо — он народный артист СССР, а это звание кому попало не давали.

Сравнивать его с кем-то из даже самых талантливых невозможно — на прибалтах был особый отпечаток. Не случайно великий Козинцев в свои экранизации Шекспира приглашал именно их. Ярвет, Будрайтис, Адомайтис и, конечно, Банионис — только им было под силу  воплотить на экране страсти, бушующие в Датском королевстве. Ни ГИТИС, ни Щукинское училище не владели  такими сценическими технологиями. В советские времена эталоном театрального вкуса считался литовский Паневежиский  театр, где не приветствовалось никакое высшее образование — только школа режиссера Мильтиниса. Чтобы как-то поправить свой социальный статус с учетом предстоящего ухода на пенсию, актеры кончали вузы заочно. 

Именно в этом театре прошла вся жизнь Донатаса. Но в 2001 году ему пришлось оставить сцену опять же из-за идиотских республиканских законов: или работай, но не получай пенсию, или живи только на социальные средства. Банионис  выбрал второе, и зрители простились с ним. Но разве можно было стереть из памяти его роли  в  «Мертвом сезоне», «Никто не хотел умирать», «Солярисе», «Приключениях принца Флоризеля»? Этот список можно продолжать, но вот что самое досадное — ни в одном из этих фильмов  не прозвучал голос артиста — его озвучивал Александр Демьяненко.

Скорее всего, этот факт остается  тайной для многих киноманов, но как себя чувствовал каждый персонаж этого творческого дуэта? Не обидно ли было? Для кого-то, наверное, открытие, что голос «вечного Шурика» был в состоянии передать все краски труднейших драматических ролей. Сам же Банионис считал, что Демьяненко делал это виртуозно, не только не искажая, но где-то поправляя характер героя. 

И все же один раз зритель услышал голос актера, и вряд ли мог потом перепутать его с чьим-то другим. Это был фильм «Змеелов», снятый в тот  период времени, когда многое уже стало позволяться. 

В Госкино решили, что работнику московской торговли вполне можно говорить с акцентом. Этот фильм был знаковым еще и потому, что там актер сыграл Митрича-Колобка, отъявленного вора, который поучал юную стажерку: «Нос в свое дело не совать, а жить, деточка, сообразуясь со своим маленьким носиком». Казалось бы, все это  не вписывалось в  галерею его стерильных героев. Хотя не больно симпатичен и его пастор («Берегись автомобиля!»), который  цинично присваивал деньги прихожан.

В Союзе слава обрушилась на Баниониса после фильма «Мертвый сезон», где поначалу на главную роль пробовали Вячеслава Тихонова, считая, что советский разведчик должен иметь именно такую безупречную внешность. Но Савва Кулиш настоял на кандидатуре самого загадочного актера — Баниониса. И не проиграл, дав ему в партнеры  блестящего Ролана Быкова. Бытует такое утверждение, якобы эта его роль побудила Владимира Путина стать чекистом.

Ему могли бы завидовать самые звездные советские и российские актеры — Банионису довелось работать  с Саввой Кулишом,  с Михаилом Калатозовым и даже с Андреем Тарковским, который только Баниониса  желал видеть в своем «Солярисе». Удивительно, но о нем Донатас говорил довольно сдержанно, не считая его гениальным. Талантлив? Да. Но его фильм «Жертвоприношение» уже никак не шел в сравнение с «Зеркалом» и «Сталкером». Это значило, что он исчерпал себя. А гений неисчерпаем. На вопрос о самой  своей любимой роли он отшучивался: «Что значит любимая? Не спать же с ней, это не женщина…». Созданные им образы Франсиско Гойи, Бетховена, Баха в параллели с плеядой разведчиков говорят о широчайшем творческом диапазоне актера.

Когда шли съемки фильма «Красная палатка», в кругу зарубежных партнеров Баниониса  зашел разговор о женщинах. Все хвастались своими любовными победами, перечисляя число жен. Донатас молчал — ему сказать было нечего. Когда же он признался, что шестьдесят лет живет и любит одну женщину — свою жену, на него посмотрели с сочувствием, будто он смертельно болен. 

Девушка с редким именем Она (что по-русски — Анна) была из простой крестьянской семьи и не имела  никакого отношения к искусству. Но ее искусством были безмерная преданность, нежность и терпение. Не всякая жена согласится месяцами ждать своего мужа, пока он разъезжает по свету, а было время, когда он долго работал в Германии. Но она была, по словам Баниониса, чемпионом по выдержке. К тому же дел у нее хватало — она  растила двоих сыновей, один из которых стал ученым (к сожалению, он рано умер), а второй — актером и режиссером.

Наверное, Банионис действительно был белой вороной в богемной среде, где романы легко завязывались и  так же легко рассыпались. Актриса Эва Киви рассказала о  такой ситуации, когда в ходе съемок  фильма «Жизнь и смерть Фердинанда Люса» она намучилась с партнером, который не то что постельную сцену опасался хорошо сыграть, но даже целоваться не умел. Перед первым дублем  Банионис подошел к ней и сказал: «Давайте хоть познакомимся, а то мне как джентльмену в постели будет неловко…». Как  удалось режиссеру-поляку Бобровскому научить приемам страсти Донатаса и кто преподал ему азы мастерства — это осталось за кадром. Но при первом же дубле он так целовал свою партнершу, что даже прокусил ей губу.

Когда Она скончалась, Донатас точно потерял точку опоры, говоря, что ему стало трудно дышать. Но он не стал брошенным одиноким стариком — до самой смерти был в кругу семьи своего сына Раймундаса, который очень  хорошо рассказывает о своем знаменитом отце, с которым ему посчастливилось сыграть  в «Солярисе» молодого Кельвина. Он убежден, что в Литве Паневежиский театр не был театром «под Баниониса» — там все были равнозначные звезды. И никто из них не стремился уехать в столицу — Прибалтике была ближе Европа. Но вот что обидно, когда блестящему актеру, обладателю многочисленных республиканских, союзных и международных премий исполнилось 85 лет, театр это событие не заметил, а Россия широко отмечала. Потому что любила.