Гнездо Бекаса

Однажды в редакции газеты «Молодой ленинец» я снял телефонную трубку и услышал вроде бы знакомый голос, смутивший кавказским акцентом.

— Товарищ Боев? Мы, понымаэшь, давно собирались заглянуть к вам, но все же решили пригласить к сэбэ.

— Кто говорит?

— Нэ догадываетесь? Гдэ жэ ваше чутье газетчика, понымаэшь?

— Престаньте разыгрывать, говорите нормальным русским языком.

— Вот этого я и добиваюсь от вас, нормального русского языка, который высоко ценится в нашей газете,- услышал я наконец веселый голос Бекасова. — Можете зайти ко мне?

— Да хоть сейчас.

Между нами была дистанция в миллион световых лет, и я не ожидал от редактора областной газеты, хотя время от времени печатался в ней, такого внимания к себе. Недоумевал, зачем я ему понадобился? Тут необходимо небольшое отступление.

В 1958 году началась новая страница в истории калужской журналистики: редактором партийной газеты был назначен Бекасов, бывший фронтовик, собкор «Советской России» по южному Волжскому округу. Пишущая братия сразу почувствовала могучий напор и размах коллеги. Не чиновника прислали, а творца: он писал стихи, прозу и даже пьесы. Но главное — ценил в других способности, умел распознать незаурядных людей. Газета с его приходом превращалась из директивного органа в трибуну. На ее страницах появлялись фотографии ударников труда, засверкали стрелы критических статей и фельетонов Константина Афанасьева и Олега Дидоренко.

Особой популярностью пользовались «Литературные страницы», где пробовали свои перья молодые дарования. В том же году была создана областная журналистская организация. Началась литературная учеба. Газета стала откликаться на запросы самой жизни, и потоком хлынули письма читателей. Редактор сам просматривал их, отбирал злободневные, с «искоркой» и зачитывал на планерках: «Вот так надо писать, все великое в малом, учитесь у народа меткому, образному слову».

Тираж газеты в иные годы доходил до 90 тысяч экземпляров, то есть ее читала в области каждая третья семья. В селах «Знаменку» зачитывали до дыр. Я в то время работал агрономом в колхозе и хорошо помню, как трактористы, передавая газету из рук в руки, спрашивали: «Кого там сегодня клюнул Бекас в одно место?». Так что я хорошо знал, что иду в цех мастеров, где знают цену слову и где царь и бог — редактор. Без вступления, с ходу он предложил перейти работать в сельхоз-отдел «Знаменки», где сидели газетные «волки» — Владимир Ларионов, Павел Воробьев и Владимир Корниенков.

— Вы ведь агроном, вам и карты в руки.

Я смутился. Откровенно говоря, не хотелось отрываться от «Молодого ленинца», все же там больше свободы для творчества, а здесь, поговаривали, полуказарма: шаг влево, шаг вправо — и на «выкинштейн». Острословы называли «Знаменку» гнездом Бекаса, шутили, что кадры он подбирает, созвучные птичьей фамилии: Синицын, Сорокин, Щеглов, Жаворонков. А я к пернатым не имею отношения… Сказал, что подумаю, тем более стою первым в очереди на жилье.

— И сколько лет стоите? — спросил он.

— Сколько и работаю, пятый год.

— Еще можете прождать столько же, а у нас получите в течение года.

Сказал так убедительно, что все сомнения отпали. Крепко врезался в памяти мой первый рабочий день. После планерки чьи-то крепкие руки подхватили меня под локотки. Мне сказали, что не приживусь, если нарушу традицию. Понял: ветераны намекали на фронтовые сто грамм. В обеденный перерыв с тяжелым баулом поднимался на второй этаж редакции. Неожиданно налетел на Бекасова. Бутылки в бауле предательски звякнули.

— Водка? — грозно спросил редактор. — Учтите, сегодня принял, сегодня же уволю. Но «волки», собравшиеся в дальнем кабинете, выслушав мои опасения, махнули рукой: «Разливай! Это он для порядка стращает. Пей, да дело разумей».

Работать с Бекасовым было легко. Все чувствовали, что у руля надежный капитан, который ведет корабль так, чтобы он не нарвался на подводные скалы. Его власть была как воздух: им дышишь и не замечаешь. Сколько раз брал он нашу вину — мнимую и настоящую — на себя! Сколько раз он возвращался с бюро обкома опечаленным, удрученным — попадало за «чернуху», перегибы, перехлесты в газете.

Природное обаяние Бекасова, его деликатность, эрудиция и мудрость подкупали, к нему тянулись простые и не простые смертные. Не отгораживаться от людей, не быть над ними или под ними, а с ними! Это самое великое искусство, которое он передавал журналистам. Написал он много, но книжечку издал только одну — «Маршал Жуков». Она вмещается в ладонь. Ее можно положить в карман и носить с собой. Потрясает концовка: «О, время! Осчастливь державу,/ Немного сбавь свой быстрый бег,/Деянья Жукова и славу/ Возьми с собой в грядущий век».

Бекасов в газете не раз показывал примеры мужества, он знал, что на гражданке быть смелым часто бывает труднее, чем в бою.