Заслуженный артист России, композитор, дирижёр, художник Гарри Азатов выступил на творческом вечере в Калужском государственном университете.
Маэстро палочки и кисти без утайки рассказал свою непростую биографию, показал фильмы о разных гранях творчества. Уроженец Тбилиси, выпускник Саратовской консерватории по специальности «композиция», Гарри Владимирович начал свою деятельность в Калуге в 1995 году с работы режиссером-постановщиком Калужского театра кукол.
В 1996 году Гарри Азатов создал Калужский муниципальный камерный оркестр, для чего понадобились не только недюжинный талант, но и железная воля. За короткое время оркестр достиг гармоничного ансамблевого звучания, освоил обширную программу русской и зарубежной классики, исполнял и произведения своего художественного руководителя. Коллектив широко гастролировал не только по области и стране, он с успехом выступал на международных фестивалях в Италии и Франции.
— Как после жизни на Кавказе, где люди жизнерадостные, вы почувствовали себя в Калуге?
— Эта жизнерадостность в смысле избегания труда меня напрягала. Мне интереснее творчество, чем многочасовое застолье. Но отношения между людьми были любовно-дружеские, мягкие, интеллигентные. Поэтому когда я приехал в Калугу и увидел совсем другие отношения, то удивился: как можно так существовать? В Грузии удивительная традиция приема гостей. Они говорят: «Гость от Бога, даже если он — враг». Прежде всего, его надо напоить, накормить, спать уложить, а потом разговаривать о делах.
— Повлияла ли природа Грузии на ваше художественное творчество?
— Нет. Мне с детства близки Коровин, Куинджи, Шишкин, Левитан. Я всегда думал: «Зачем рисовать горы, когда они и так красивы?» Лучше, чем в природе, не получится, а написать березовую рощу так, чтобы сердце зашлось, — это талант. Я долго подходил к изображению Венеции, полгода рвал и замалевывал наброски. Город и так очень красив, можно сделать только хуже. Я начал работать в этюдном стиле, обобщая детали архитектуры.
— Как вы считаете, связаны ли искусство и нравственность?
— Они связаны напрямую. Обмануть можно только дилетантов. Глубокий человек сразу поймет, что внутри пусто. В Иоганне Себастьяне Бахе, например, сконцентрировано нравственное начало.
— Могла ли музыка Баха остаться в забвении, если бы Феликс Мендельсон не начал ее пропагандировать?
— Я в это не верю. Антонио Вивальди тоже двести лет не исполнялся, не знали. Когда я приехал однажды в Москву на запись своей музыки, дирижер оркестра кинематографии Кримец спросил: «А почему мы вас не знаем?». Я ответил: «Как положено — через сто лет после смерти композитора все его узнают!». Это закон бытия, видимо.
— Музыка, которую исполняет камерный оркестр, была когда-нибудь популярной?
— Конечно! Иоганн Штраус был откровеннейшей попсой, он играл танцевальную музыку, и публика кружилась в танце до упада. «Дискотека» заканчивалась только тогда, когда публика изнемогала. Сейчас достаточно нажать кнопочку, чтобы включить музыку. А сто лет назад для воспроизведения музыки нужно было играть ее самому. В Вене каждый второй житель владел каким-либо музыкальным инструментом и разбирался в музыке. Поэтому отношение к ней было другое, у людей были развиты вкус и слух. То же касается живописи.
— Выставка ваших картин колесит сейчас по Калужской области. Расскажите о своем «передвижничестве».
— Выставка «На камнях Христовой веры» объединила картины Иерусалима и Оптиной пустыни. Она экспонировалась в Оптиной пустыни, Козельске, Мосальске, потом поедет в Боровск и другие районы области. Сейчас хочу параллельно сделать другую передвижную выставку, «Городской пейзаж», включая Париж, Калугу и Венецию.
— В чем схожесть и различие ощущений от Иерусалима и Оптиной пустыни?
— В скиту Оптиной пустыни стоит табличка: «Вы находитесь на святой земле». Такие же надписи есть в Иерусалиме. Это и объединяет. Климат разный, а святость одинаковая. Картины о Святой Земле появились по обету. Приехав в Иерусалим, я сильно заболел и уже не надеялся, что вернусь домой. Когда стало немного легче, родные отвезли меня к Стене Плача, и я дал обет писать этот город. Те, кто туда приходит, вкладывают в щели между камнями свои записки и считают, что это — «прямой провод к Богу».
— Как научиться понимать и любить классическую музыку, как объяснить что это здорово?
— Не надо никому ничего объяснять. Помню, когда я был еще школьником, прибегает ко мне товарищ и говорит: «Смотри, какую я группу нашел, Стаса Намина, какое красивое вступление к песне!». Послушал я и говорю: «Конечно, хорошее вступление, это же Моцарт!». Товарищ расстроился, он не ожидал, что у Моцарта есть такая хорошая музыка.
Был у меня знакомый врач, который увлекался лучшими образцами джаза. Спросил он меня однажды: «Что там послушать можно из классики?». Составил я ему список, он «перековался» настолько, что перестал слушать джаз, «вдарился» в поздние квартеты Бетховена и Шостаковича, а это сложная музыка.
— Чего вы боитесь?
— Только одного: не успеть сделать всего того, что мог, чтобы быть полезным обществу. А больше — ничего.
— Что вас вдохновляет?
— Все! Нужно научиться воспринимать красоту, ее вокруг больше, чем мы видим.
…Необходимая вера в добро и красоту — вот секрет счастья, полноты жизни учителя, музыканта художника Гарри Азатова. До новых встреч на ваших выставках, маэстро!
Фото автора.
Комментарии
Больше по теме
Не изменяя авиации. Не стал пилотом, зато отвечает за аэропорт в Калуге
Дожать собственника. Калужане не прекращают тонуть в фекалиях
«Страшно до сих пор». Как живёт Злата Липовая из Козельска после похищения