Музыкант. Художник. Режиссёр

Заслуженный артист России, композитор, дирижёр, художник Гарри Азатов выступил на творческом вечере в Калужском государственном университете.

Маэстро палочки и кисти без утайки рассказал свою непростую биографию, показал фильмы о разных гранях творчества. Уроженец Тбилиси, выпускник Саратовской консерватории по специальности «композиция», Гарри Владимирович начал свою деятельность в Калуге в 1995 году с работы режиссером-постановщиком Калужского театра кукол.

В 1996 году Гарри Азатов создал Калужский муниципальный камерный оркестр, для чего понадобились не только недюжинный талант, но и железная воля. За короткое время оркестр достиг гармоничного ансамблевого звучания, освоил обширную программу русской и зарубежной классики, исполнял и произведения своего художественного руководителя. Коллектив широко гастролировал не только по области и стране, он с успехом выступал на международных фестивалях в Италии и Франции.

— Как после жизни на Кавказе, где люди жизнерадостные, вы почувствовали себя в Калуге?

— Эта жизнерадостность в смысле избегания труда меня напрягала. Мне интереснее творчество, чем многочасовое застолье. Но отношения между людьми были любовно-дружеские, мягкие, интеллигентные. Поэтому когда я приехал в Калугу и увидел совсем другие отношения, то удивился: как можно так существовать? В Грузии удивительная традиция приема гостей. Они говорят: «Гость от Бога, даже если он — враг». Прежде всего, его надо напоить, накормить, спать уложить, а потом разговаривать о делах.

— Повлияла ли природа Грузии на ваше художественное творчество?

— Нет. Мне с детства близки Коровин, Куинджи, Шишкин, Левитан. Я всегда думал: «Зачем рисовать горы, когда они и так красивы?» Лучше, чем в природе, не получится, а написать березовую рощу так, чтобы сердце зашлось, — это талант. Я долго подходил к изображению Венеции, полгода рвал и замалевывал наброски. Город и так очень красив, можно сделать только хуже. Я начал работать в этюдном стиле, обобщая детали архитектуры.

— Как вы считаете, связаны ли искусство и нравственность?

— Они связаны напрямую. Обмануть можно только дилетантов. Глубокий человек сразу поймет, что внутри пусто. В Иоганне Себастьяне Бахе, например, сконцентрировано нравственное начало.

— Могла ли музыка Баха остаться в забвении, если бы Феликс Мендельсон не начал ее пропагандировать?

— Я в это не верю. Антонио Вивальди тоже двести лет не исполнялся, не знали. Когда я приехал однажды в Москву на запись своей музыки, дирижер оркестра кинематографии Кримец спросил: «А почему мы вас не знаем?». Я ответил: «Как положено — через сто лет после смерти композитора все его узнают!». Это закон бытия, видимо.

— Музыка, которую исполняет камерный оркестр, была когда-нибудь популярной?

— Конечно! Иоганн Штраус был откровеннейшей попсой, он играл танцевальную музыку, и публика кружилась в танце до упада. «Дискотека» заканчивалась только тогда, когда публика изнемогала. Сейчас достаточно нажать кнопочку, чтобы включить музыку. А сто лет назад для воспроизведения музыки нужно было играть ее самому. В Вене каждый второй житель владел каким-либо музыкальным инструментом и разбирался в музыке. Поэтому отношение к ней было другое, у людей были развиты вкус и слух. То же касается живописи.

— Выставка ваших картин колесит сейчас по Калужской области. Расскажите о своем «передвижничестве».

— Выставка «На камнях Христовой веры» объединила картины Иерусалима и Оптиной пустыни. Она экспонировалась в Оптиной пустыни, Козельске, Мосальске, потом поедет в Боровск и другие районы области. Сейчас хочу параллельно сделать другую передвижную выставку, «Городской пейзаж», включая Париж, Калугу и Венецию.

— В чем схожесть и различие ощущений от Иерусалима и Оптиной пустыни?

— В скиту Оптиной пустыни стоит табличка: «Вы находитесь на святой земле». Такие же надписи есть в Иерусалиме. Это и объединяет. Климат разный, а святость одинаковая. Картины о Святой Земле появились по обету. Приехав в Иерусалим, я сильно заболел и уже не надеялся, что вернусь домой. Когда стало немного легче, родные отвезли меня к Стене Плача, и я дал обет писать этот город. Те, кто туда приходит, вкладывают в щели между камнями свои записки и считают, что это — «прямой провод к Богу».

— Как научиться понимать и любить классическую музыку, как объяснить что это здорово?

— Не надо никому ничего объяснять. Помню, когда я был еще школьником, прибегает ко мне товарищ и говорит: «Смотри, какую я группу нашел, Стаса Намина, какое красивое вступление к песне!». Послушал я и говорю: «Конечно, хорошее вступление, это же Моцарт!». Товарищ расстроился, он не ожидал, что у Моцарта есть такая хорошая музыка.

Был у меня знакомый врач, который увлекался лучшими образцами джаза. Спросил он меня однажды: «Что там послушать можно из классики?». Составил я ему список, он «перековался» настолько, что перестал слушать джаз, «вдарился» в поздние квартеты Бетховена и Шостаковича, а это сложная музыка.

— Чего вы боитесь?

— Только одного: не успеть сделать всего того, что мог, чтобы быть полезным обществу. А больше — ничего.

— Что вас вдохновляет?

— Все! Нужно научиться воспринимать красоту, ее вокруг больше, чем мы видим.

…Необходимая вера в добро и красоту — вот секрет счастья, полноты жизни учителя, музыканта художника Гарри Азатова. До новых встреч на ваших выставках, маэстро!

Фото автора.