Армейские птицы Александра Киселёва

Разговор с Александром Киселевым, директором Лужновской школы, автором рассказа, вошедшего в шорт-лист Всероссийского конкурса на лучшее литературное произведение для детей, начался с самого больного вопроса: как заставить детей читать, и ответа на него, но об этом позже.

Очерк с юмором

«Книгуру» — всероссийский конкурс на лучшее литературное произведение для детей и подростков, учрежденный в 2010 году. Цель у него самая простая — найти и представить обществу новую интересную литературу на русском языке для подростков.

Конкурс проходит следующим образом: во-первых, экспертный совет делает первичный отбор из произведений, которые присылают на конкурс. В этом году пришло работ больше, чем когда-либо, — более семисот. Из них экспертный совет отобрал тринадцать самых достойных. Теперь настал черед целевой аудитории — открытое жюри, сформированное из читателей в возрасте от 10 до 16 лет, определит победителя.

— На конкурс допускаются как художественные произведения, так и познавательные. В коротком списке оказалось двенадцать художественных и мое познавательное, — рассказывает Александр Константинович. — Естественно, текст сразу проигрышный получается, потому как менее читабельный. «Канарейка и снегирь» — это своего рода очерк с юмором о русской армии. Но не про оружие или сражения, если говорить взрослым языком, то об армии как о социальном институте.

Само получилось

— Как вообще случилось так, что вы решили писать книги?

— Никогда в жизни я этого делать не собирался. Но обстоятельства сложились так, что во времена, когда было много дозволено, то есть в 90-е годы прошлого века, захотелось написать другие учебники, нежели те, по которым я учился. Чтобы они были веселее, интереснее, читабельнее. Там я придумал героев, которые общаются между собой и знакомят ребят с миром литературы. 

Это была такая беллетризация учебной литературы. После этого сразу захотелось эту методику привнести в уроки. То есть ты с ребятами выполняешь творческие задания, например, написать сказку по поговорке. Конечно же, сначала нужно было показать, как это делается, а для этого надо самому что-нибудь придумать. Так вот я потихоньку и вползал в это дело, пока не стали помимо меня вырисовываться какие-то герои и сюжеты.

«Ой, забыл!» не для меня»

— Почему именно тема армии?

— Армия — это часть нашего общества, она не лучше и не хуже, чем тот социум, в котором мы живем. Количество дураков в армии примерно такое же, как в академии наук. С другой стороны, армия — это особый мир со своими законами. Поскольку я сам вырос в военной среде, она для меня родная. До сих пор к гражданской жизни я привыкнуть не могу, для меня многие вещи непонятны. Я не понимаю, что шесть часов в гражданской жизни может означать и шесть, и шесть сорок две, и «ой, я забыл». Если говорить о цели произведения, то я хотел сделать так, чтобы армию стали уважать и, прежде всего, чтобы ее не боялись. 

Без лучины и свечи

— Как у вас происходит творческий процесс, так сказать, в глубинке? Вы приходите вечером в избу, зажигаете лучину, достаете перо и чернила?..

— Договоримся так, что тот, кто зажигал лучину, он пера и чернил не имел в принципе. Те, что с пером зажигали свечу. Но у меня все не так. Вообще, все происходит по-разному. 

Что касается истории армии, например, то на какое-то вдохновение сложно рассчитывать, собственно, не из вдохновения это произведение и рождалось. Мне когда-то был заказан текст на эту тему издательством «Белый город», и я его благополучно написал и забыл. Потому что издательство платило сразу, до публикации. Они издают очень красивые и очень дорогие книги, где не так важен текст, как картинки. Рукопись была совсем не такой, какой она попала на конкурс, — основа та же самая, но написана была иначе.

И вот однажды это произведение мне почему-то вспомнилось. Посмотрел на него и подумал, что если его по-человечески написать, будет очень даже ничего. Я понимал, что ни в какое издательство его не впихнешь, ну и отправил на этот конкурс. И как-то неожиданно сразу на двух конкурсах в лонг-листы попал: на «Книгуру» и на «Новой детской книге» от «Росмэна», но не с этой книжкой, а со сборником сказок. Подумал, что случайность, наверное, и понимал, что в шорт-лист не попаду. И вот совершенно непонятным образом в шорт попал.

С полгода назад я неделю не мог спать — меня мучило слово «вот», просто засело в мозгу. И оно стало само чем-то обрастать в моих полуснах, я специально по дому со свечей не ходил, бумаги не мял, вокруг не разбрасывал. Но в итоге вырос рассказик, который мне очень нравится. Он такой романтичный, добрый, слезовыжималка такая, называется «Вота».

— Ваши ученики знают о вашем писательстве?

— Кто-то знает. Но я не рекламирую это никогда.

— Они не обсуждают с вами ваши произведения на уроках или переменах?

— Как они могут обсуждать это с директором? Им трудно разделять человека, которому они могут сказать: «Ой, какая дрянь!», и директора, которому они это сказать не могут, им это трудно сделать. Поэтому зачем вынуждать людей врать?

У ребёнка приоритетов нет

— Что нужно написать, чтобы подросток прочитал? Исходя из того, что вы уже написали, что ему нужно?

— Я не знаю, нужно ли им то, что я написал. Я просто думаю, что это может быть кому-то интересно в этом возрасте. На самом деле угадать это невозможно. Ведь дети не живут в мире расставленной иерархии. То есть когда мне двадцать лет и я студент, то мне надо читать Пелевина, Коэльо, Толстого тоже надо — классика, никуда не деться, нужно иметь представление. А когда я ребенок, у меня таких приоритетов и акцентов нет. И я знаю много примеров, когда человек прочитал в детстве какую-то книжку, названия которой вспомнить не может, автор которой давно забыт историей и потомками. Но почему-то именно на этого конкретного человека книга произвела такое впечатление, что он всю жизнь ее вспоминает и считает, что это самое лучшее, что с ним произошло. Я пишу о том, что интересно мне, но стараюсь писать так, чтобы это было понятно ребенку.

Прочитать что-либо его никак не заставить. Можно, конечно, из-под палки, но это крайне неэффективный метод. Ребенок должен видеть читающих людей вокруг себя, прежде всего — родителей.