Оборотни поневоле

В преддверии Великой Победы принято вспоминать о ее героях — солдатах, офицерах, медработниках, партизанах и простых гражданах, из последних сил приближавших разгром захватчиков. Наша история коснется обратной стороны войны: ее фигурантами станут немецкие диверсанты, выпускники разведшколы, действовавшей на территории Калужского региона на протяжении нескольких месяцев в 1941 и 1942 годах.

Узнать об описываемых событиях ранее было невозможно из-за грифа «Совершенно секретно». Лишь недавно УФСБ по Калужской области смогло предоставить «Знамени» материалы дела по немецкой разведшколе и, таким образом, открыть еще одну страницу истории Великой Отечественной. Впрочем, началась она не на Калужской земле, а в далеком Берлине, где проживало руководство немецкой разведки абвер.

СЛЕДЫ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

В июне 1941 года для организации разведывательно-диверсионной и контрразведывательной деятельности против Советского Союза в Германии был создан специальный орган управления «Абвер-заграница» на советско-германском фронте, условно именовавшийся штаб «Валли». Он подчинялся соответствующим отделам управления и отделу по изучению иностранных армий ОКВ Восточного фронта и докладывал этим органам о результатах разведывательной и подрывной деятельности против Советского Союза.

Начальником штаба был подполковник Гейнц Шмальшлегер, одновременно возглавлявший контрразведывательный отдел «Валли 3». На посту коменданта штаба в апреле 1944 года его сменил капитан Виктор Кушель. И вот на этом имени стоит остановиться.

Известно, что в октябре — ноябре 1941 года на территории Сухиничского и нескольких других районов действовала 66-я немецкая пехотная дивизия. Начальником ее разведотдела «1-Ц» был майор Виктор Кушель, убежденный нацист, награжденный командованием двумя железными крестами. В разговоре еще с одним немецким агентом он подтвердил, что дивизия размещалась в резерве, контролируя московское направление.

Местом пребывания 66-й ПД были районы Калуги – Юхнов, Медынь, Сухиничи. Именно в это время и были сделаны первые попытки создать группы диверсантов из местных. Хотя прямая связь Кушеля с созданием разведшколы установлена не была, след абвера в ее появлении и так достаточно очевиден.

Действовать решено было по давно отработанному плану: создать несколько разведгрупп, в одну из которых вошли бы подростки, в другую — военнопленные. При вербовке использовать шантаж в виде расстрела. Тех, кто не согласится, показательно расстрелять (что и было проделано с военнопленными в Сухиничах), остальных обучить всему необходимому и в качестве диверсантов отправить в тыл.

ЮНГЕРКОМАНДА ДЛЯ АБВЕРА

Откуда же набирались юные диверсанты? Многое становится понятно из показаний Вячеслава Михайловича Добрынина, 1925 года рождения, который был арестован 19 декабря 1943- го ОКР «Смерш» 63-й армии Белорусского фронта.

Добрынин — урожденный калужанин, комсомолец. Жил в обычной малоэтажке на улице Плеханова, 78. Как сообщается в материалах дела, «был завербован в качестве немецкого агента и с 11 ноября по 28 декабря 1941 года обучался в разведшколе противника, работавшей в Сухиничах. По окончании ее перешел линию фронта и скрыл свою вербовку немцами».

Когда оккупанты пришли в Калугу, соседи Добрыниных Желобановы, которые «были против советской власти», донесли новым властям, что в семье есть члены компартии. На допросе сам парень рассказывал, что в конце октября в оккупированную Калугу прибыл карательный отряд, и на следующий день после доноса Желобановых к ним домой пожаловали семь эсэсовцев на двух повозках.

Немцы забрали у Добрыниных все имущество, семью — мать, 15-летнюю дочку Галину, 12-летнего брата Валентина — посадили. А 16-летнего Вячеслава привели к немецкому офицеру, который отобрал у него комсомольский билет и прочие документы.

Допрос проходил на улице Набережной в доме № 86, где находился немецкий военный штаб и велась вербовка. Немецкого Добрынин не знал, парня допрашивали с переводчиком, предложив поработать с новой властью. Он согласился, попросив освободить мать Анастасию Георгиевну из тюрьмы, отец, член компартии, слесарь завода НКПС, был эвакуирован еще до прихода в Калугу немецких войск. Было это 28 октября 1941 года.

Как говорил сам Добрынин: «Я сказал: «Если семью, то есть мать, освободите, работать буду с вами». После этого офицер начал меня бить, вынул пистолет, вывел меня во двор и выстрелил вслед вблизи головы. Я сильно испугался». Его отвели назад, после чего дали на подпись документы о согласии работать на немцев. Переводчик пояснил подростку условия вербовки, в которых он обязался хранить верность новым властям. Потом Добрынина покормили и оставили одного в комнате.

По словам Вячеслава, в тот же день в здание на Набережной привели еще 10 человек, что с ними случилось после, он не знал. Переночевал тут же, а наутро на легковой машине с немецким офицером направился в Сухиничи. Вместе с ним из Калуги сюда прибыли еще 15 подростков, которым предстояло на протяжении трех месяцев обучаться азам разведки.

Главной целью, которую преследовали педагоги-хозяева, была работа в тылу: юные диверсанты должны были выяснять дисклокацию войск, их численность, делать фото, помогающие понять число сил и характер вооружения советского противника. Второй задачей ставилась борьба с партизанами. Среди тех, кого Добрынин встретил в разведшколе, был его приятель, 17-летний калужанин Паша А. Он жил неподалеку, на Пушкина, и тоже был завербован в доме на Набережной.

Юных резидентов расселили по квартирам на окраине Сухиничей, где стоял и карательный отряд. Из материалов дела следует, что разведшкола размещалась в двух одноэтажных зданиях. Через три — четыре дня отдыха Добрынина и других подростков отправили вместе с карателями по квартирам местных жителей — собирать теплое белье. Параллельно шла идеологическая обработка новобранцев: всем 18 подросткам, которым было от 14 до 16 лет, говорили, что страна продана, а Гитлер в ночь с 6 на 7 ноября будет принимать парад на Красной площади.

Занятия в разведшколе стартовали 11 ноября 1941 года. На допросе Добрынин рассказывал, что изучали они ППШ, винтовку СВТ, ручной пулемет Дегтярева, процесс фотосъемки на лейке, топографию, компас, хождение по азимуту, разведку на местности.

Распорядок дня был таким: подъем — в шесть утра, в семь — двадцатиминутный завтрак и занятия до 14.00 — 14.30. Затем обед до четырех часов, а после — снова занятия. Ужинали подростки в семь вечера и снова занимались. Отбой — в 23.00. Педагоги учили юных резидентов не только воинскому делу: один из них частенько приносил и читал им газету «Новый путь», в которой описывались прелести жизни при немцах и победы гитлеровской армии.

В середине декабря 1941 года подростков снова перекинули — теперь в деревню Выселки, неподалеку от местечка Черная Грязь. До конца декабря их готовили к переброске в тыл, занимаясь с юными резидентами изучением маскировки.

Почти в канун Нового года Добрынин отпросился у педагога на прогулку, сказав, что хочет повидаться со старой знакомой в Плетеневке, в 15 километрах от места, где располагалась разведшкола. Тот разрешил. В гостях Слава узнал, что линия фронта уже недалеко, немцы отступают, и решился на побег. Подросток отправился домой, в Калугу.

Второго января 1942 года он оказался в родном городе, который уже несколько дней как был свободен от оккупантов. Не застав дома семьи, зашел к соседу, попутно встретив еще одного сухиничского диверсанта — Пашку А. А после, передохнув пару дней, отправился в Горлово Рязанской области, где до войны работал отец. Нетрудно понять, что Добрынин разыскивал семью, с которой не виделся с момента ареста.

Там парень встал на учет в РВК, скрыв пребывание в разведшколе, но через четыре дня слег с сыпным тифом. С марта, как только отступила болезнь, устроился работать в баню, а в начале января 1943-го был в рядах красноармейцев. Ему казалось, что теперь жизнь налаживается, а о прошлом нужно молчать и забыть. Новобранца отправили в 39-й учебно-снайперский полк 6-й бригады под Казанью, а в конце июля 1943-го из курсантов сформировали маршевый полк, прибывший в распоряжение 243-й стрелковой дивизии 3-й армии в середине августа.

А теперь надо ненадолго отвлечься от истории одного дезертирства и вспомнить, что представляла из себя 243-я стрелковая дивизия к тому моменту, когда туда прибыл Добрынин. Ее бойцы первыми ворвались в освобожденный от захватчиков Калинин, за их плечами было одно из самых кровавых сражений в истории — Сталинградская битва, унесшая около полумиллиона жизней со стороны РККА и около трехсот тысяч — вермахта.

Летом же 1943-го 243-й предстояло стать участницей наступательной операции на Курской дуге, на Орловском направлении. Битва, давшая название еще одному тяжелейшему сражению Великой Отечественной, продолжалась с 12 июля по 23 августа 1943 года. Она по праву считается самым крупным танковым сражением в истории, в котором участвовали около двух миллионов человек, шесть тысяч танков и четыре тысячи самолетов.

И именно в это пекло, рождавшее героев, 17 августа прибыл Добрынин. Ему снова, как он считал, повезло: за все время службы, до начала октября, он ни разу не участвовал в боях. Когда же линия обороны оказалась рядом — после Орловско-Курского сражения дивизия вместе с другими частями Советской армии продолжала наступление, — Добрынин решил, что пора бежать. Подзабытое чувство страха снова напомнило о себе и диктовало, что делать.

«В двадцатых числах октября, примерно в 15 часов дня, я свою винтовку оставил в обозе, а сам пошел по направлению на город Унеча… и ходил таким образом по разным селам под видом отставшего от части вплоть до моего задержания 28 ноября», — говорил он на допросе. Причиной бегства назвал желание «уклониться от участия в боях».

Так или иначе, но 17 октября 1943 года рядовой Добрынин дезертировал из части № 1146 стрелкового полка 243-й дивизии, которая находилась на тот момент в Орловской области, в деревне Павловке. Для Добрынина началась жизнь беглеца. Уже в ноябре, после месячных скитаний, дезертир очутился в деревне Кулаги Орловской области. Заметив двух пограничников, Добрынин спрятался дома у приютивших молодого человека местных жительниц. Затаившись в подвале, ждал, пронесет ли в этот раз. Не получилось.

Его обнаружили и доставили в штаб для разбирательств. Давно потеряв книжку красноармейца, парень предъявил военным чужую, на имя бойца РККА Макара Петровича Кривоносова: потерянный кем-то документ он нашел еще по приходу в деревню. Но и это не помогло.

А 19 декабря Добрынин был арестован ОКР «Смерш» 63-й армии Белорусского фронта. Суд над 19-летним дезертиром состоялся 21 февраля 1944 года. Вячеслав Добрынин был осужден военным трибуналом на восемь лет за дезертирство с посылкой на фронт с формулировкой, говорящей о том, что государство не поставило крест на трусоватом солдате: «Если он в действующей армии проявит себя стойким защитником СССР, то по ходатайству командира части он, Добрынин, может быть совсем освобожден от отбывания наказания». Дальнейшая судьба неудавшегося диверсанта неизвестна.

Продолжение следует…

Наталья КОНСТАНТИНОВА.

Фото Анны ЗОЛОТИНОЙ, Падонак, Самария Гурария, goskatalog.ru, sobory.ru, из немецких архивов.