Убитая скрипка

«Я, чье детство испоганено, чье место рождения — прекрасный Киев — отравлено воспоминаниями о том, как разбросало нашу семью по всему Союзу». Невозможно поверить, что эти слова принадлежат народному артисту СССР, лауреату Государственной премии Леониду Броневому, с лица которого, казалось, никогда не сходила улыбка.

До того дня, когда весь Союз приник к экрану телевизора и взахлёб смотрел «Семнадцать мгновений весны», для Броневого-Мюллера были годы потерь, горечи и боли. Казалось бы, мальчику, чей отец — на высокой должности, было уготовано радостное детство. Музыкальная школа при Киевской консерватории. Маленький скрипач-второклассник Леня Броневой исполняет концерт Вивальди ля-минор. Но потом отца объявляют врагом народа. 

Как могло случиться, что отец, участник Гражданской войны, сотрудник ОГПУ, попадает за решетку по обвинению в троцкизме? Потом были награды, орден Красной Звезды и даже пост начальника отдела НКВД. В 1935 году в звании майора Соломон Иосифович был снова уволен из органов госбезопасности и направлен на работу директором Киевского парка культуры. В 1936 году снова арест и приговор — пять лет тюрьмы. Жена в панике. Ей нет еще и тридцати, а впереди жизнь с клеймом «семья врага народа». Умники посоветовали развестись. Что она и сделала, и даже поменяла сыну отчество на Сергеевич.

Но это не помогло. Из Киева семью сослали в городок Малмыж Кировской области. В 41-м было разрешено вернуться домой. Но началась война, город бомбили, и пришлось эвакуироваться в Чимкент. Таким было детство Лени Броневого. Школу еле закончил, потому что приходилось работать где придется. Скрипка была похоронена навек. Все же поступил в Ташкентский театральный институт, а потом была работа в театрах Магнитогорска, Оренбурга.

В 1953 году он приехал покорять столицу. В школу-студию МХАТ его взяли сразу на третий курс. Его однокурсница Людмила Иванова (помните профсоюзную активистку из «Служебного романа»?) говорит, что Леня был галантен, такой вальяжный, доброжелательный, отлично играл на рояле. Но к девушкам был абсолютно безразличен и, кажется, не очень одобрял бесчисленные романы своих коллег. Это объяснялось просто — в четырнадцать лет в Чимкенте он без памяти влюбился в девочку-балерину. А она на него даже и не смотрела.

Зато девушка Валя Блинова из Щукинского театрального очень даже смотрела. И стала его женой. Дальше для молодых супругов началась жизнь на колесах: театры Грозного, Иркутска, Воронежа. Жили в гостиницах, с деньгами было туго. Родилась дочь, которую Леонид назвал по имени жены — Валентиной. Как знать, может быть, страна так и не узнала знаменитого Броневого, если бы не беда — у жены был обнаружен рак, и надежда была только на столичных лекарей. А Москва встретила неласково. Начались поиски работы, и попытки были напрасны. Даже однокурсники О.Ефремов, О.Табаков, Г.Волчек к себе в «Современник» не взяли. Подобный типаж был уже в лице Е.Евстигнеева. Приютил в своем театре Борис Равенских. Но для лечения были нужны огромные деньги, Броневой спасал свою Валентину изо всех сил, даже ходил на Тверской бульвар, где старички играли на деньги в шашки и домино. Выиграет какие-то копейки и — в магазин за молоком, хлебом. Но жену спасти не сумел. Она умерла. Вдовцом Леонид Сергеевич прожил целых десять лет, пока не встретил Викторию. Но об этом потом.

Театр на Малой Бронной стал для него родным почти на четверть века. Он ведущий актер, но настоящая известность пришла, когда ему было уже 45 лет. Татьяна Лиознова начала съемку многосерийного фильма «Семнадцать мгновений весны». Броневой — шеф гестапо Мюллер. Не садист-костолом, а такой улыбчивый «старый, добрый человек», который привык яблоки есть прямо с серединкой. Но достаточно вглядеться в глаза актера, и за смешинкой — пронизывающий, опасный лёд.

Роль не главная. Но цитируют из этой киноленты только Мюллера: «Верить в наше время нельзя никому. Даже самому себе. Мне — можно». Ну а фраза: «Штирлиц, а вас я прошу остаться» — это просто классика. Броневой часто шутил над тем, что на улице ему вслед бросали: «Вон Мюллер пошел». Так ведь это замечательно! Хотя лично я преклоняюсь перед его работой в захаровской «Формуле любви». Что за прелесть этот доктор, который всё знает про человечество, считая себя куда более великим, чем Калиостро и всегда правым. «Ложки, не скрою, пациенты глотали. Но чтобы вилку…». Или: «Врач сыт, так и пациенту легче», «А вам, батенька, хватит скакать. Годы не те, вон печень вялая…». Этот цитатник можно продолжить, прибавив фразочки его Велюрова из «Покровских ворот». Вспомним хоть диалог: «А не тяпнуть ли нам по рюмашке?» — «Заметьте, не я это предложил».

«Тот самый Мюнхгаузен», «Небеса обетованные», «Врача вызывали?», «Шизофрения» — всех фильмов с участием Броневого не счесть. А еще он озвучивал знаменитую «Пластилиновую ворону» и «Следствие ведут Колобки». Последняя его работа — старик-актер в фильме «Простые вещи», которая была отмечена премией «Ника». А лично для меня Броневой остался в памяти как самый блестящий Фирс в чеховском «Вишневом саде». Такая интересная деталь — он не сыграл ни одной главной роли, но он — единственный российский актер, имеющий звание полного кавалера ордена «За заслуги перед Отечеством». 

В сентябре 2012 года Броневой, будучи на гастролях в Киеве, попал в больницу. Острый инфаркт миокарда. Операция на сердце. С ним неотступно жена Виктория. И тут надо раскрыть одну тайну в его биографии, которую он унес с собой в могилу. Это его отношения с единственной дочерью и внучкой. Они не виделись девять лет, пока Валентина росла, училась, строила свою семью. С ней была только бабушка. Поначалу отец приезжал, играл с маленькой внучкой. Наверное, он гордился дочерью, которая стала блестящим переводчиком, а внучка Оля отправилась учиться в Великобританию. Кто же построил непроницаемую стену между самыми близкими людьми?

Вот как говорит об этом сама Валентина:

— Когда отец попал в больницу, мне хотелось его увидеть. Но сразу поняла — меня не очень-то там ждут. Не хочу обвинять ни папу, ни Викторию Валентиновну. Так в жизни случается. Обидно, конечно, что нас с Олей даже на юбилей не позвали. Я хотела его поздравить, но он только сухо сказал «Спасибо» и повесил трубку.

Сам Броневой об этом говорить не хотел, только признавался: «Характер у меня скверный, я жесткий, резкий, угрюмый. Я слишком горький, и потому, кто хочет меня съесть, сразу выплевывает». Даже друзей у него не было, хотя он очень ценил Лиознову и Эфроса. Может, эта его закрытость — от неласкового детства, от разваленной семьи, от обид адски страшного времени сталинских репрессий. Он хотел видеть мир красивым, а потому любил скрипку. А она с ним играть не захотела.