Выход из «Мышеловки»

Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Посещение репетиций, предпремьерное интервью с режиссёром — будничная журналистская работа. Но встреча на репетиции «Мышеловки» с её постановщиком Валерием Якуниным вылилась в феерическую беседу. 

Сам ХХ век встал в полный рост со всей своей фантасмагорией, героизмом, жестокостью через рассказ Валерия Ивановича. Самое замечательное то, что он — один из режиссеров сразу двух калужских театров (три года руководил ТЮЗом, шесть лет был режиссёром в Драме), он оставил яркий след, воспитал много людей, дружил, учил… Но эту историю поведал только для читателей газеты «Знамя».

— Как вы стали режиссёром, есть ли корни тому в ваших генах?

— Родился я в феврале 1945 года в Москве при весьма неординарных обстоятельствах. Моя мама ещё перед войной приехала из франкистской Испании вместе со своей матерью и трёхлетней дочкой, как и тысячи других политических беженцев и членов их семей. Отец — гражданин СССР, незадолго до моего рождения пропал без вести на фронте.

Когда мама была на седьмом месяце беременности, её сбила машина, а я благодаря искусству врачей выжил.

В то же самое время, в другой московской семье Ивана Ивановича и Анны Ивановны Якуниных умирает от менингита двухлетний сынишка. Анну Ивановну — домохозяйку, по закону 1945 года должны были отправить на трудовой фронт. И Иван Иванович приложил все силы, чтобы усыновить ребёнка. Им оказался я. Вот таким образом я обрёл свою новую семью.

Папа и мама были оба темноволосые, как и мои биологические родители. Отец был москвичом в третьем поколении, жили мы на Преображенке. Мама безумно любила меня и больше всего боялась, как бы я не узнал, что я приёмный сын. Но благодаря «доброжелательным» соседям, тайное стало для меня явным, когда мне было лет двенадцать. Помню, прибежал домой в слезах, рассказать об этом родителям. Мама побледнела и уронила половник в кастрюлю с борщом, а у папы в лице ничего не дрогнуло. Он спокойно сказал: «Чепуха это, глупости, иди гуляй». 

Его невозмутимость, его тон меня абсолютно убедили, и до шестнадцати лет я не вспоминал эту историю. А после смерти папы, разбирая старые вещи в сундуке, я нашел документы об усыновлении. Но я уже понимал, что идти с этим к маме не следует. И только когда мне было под сорок, за год до маминой смерти, признался ей, что знаю обо всём. Что никакого значения это для меня не имеет, и своими единственными настоящими родителями я почитаю тех, кто меня вырастил.

— Потрясающе! И вы с такой биографией ставите какую-то Агату Кристи! Что вы знаете о своих биологических родителях?

— Крайне мало и обрывочно. Мама в Испании была балериной-босоножкой, училась в школе Айседоры Дункан, а в Москве некоторое время проработала в театре оперетты под руководством Канделаки. Имени я её не знаю. Иногда, когда я пацаном гулял по нашей мощеной улице Бужениновке около дома, ко мне иногда подбегала древняя седая старуха, совала в руку конфету или пряник и тут же исчезала. Я ужасно боялся ее! Она была с горбатым носом, остатками черных с проседью всклоченных волос, и очень напоминала мне сказочную Бабу Ягу. Много позже я стал думать, что это могла быть моя родная бабушка…

Папина же судьба была совершенно кинематографичной. В восемнадцать лет он служил в царской армии во Франции, в русской лейб-гвардии. В 1917 году весь полк потребовал, чтобы их отослали на Родину защищать царя-батюшку.

Дело кончилось тем, что их разоружили и сослали в лагерь, в каменоломни под Цюрихом. Там папа влюбился в красавицу Жаннет, француженку, дочь одного из начальников каменоломни. Жаннет уговорила своего брата — он тайком промышлял контрабандой, помочь отцу и двум его товарищам бежать в Швейцарию. Они добрались до Польши, шел уже 1920 год, Тухачевский расправлялся с поляками-интервентами, и беглецы не рискнули перейти границу с Россией. 

Они разделились — один решил перебраться-таки на Родину через границу с Польшей, а отец с товарищем — через Финляндию. Они добирались через Венгрию, Чехословакию, Францию, Испанию, через Кале — в Англию. Там, в Кардиффе, у спутника отца открылся туберкулез. Отец несколько лет зарабатывал грузчиком в порту на пропитание и лечение товарища. Однако вылечить его отцу не удалось, и друг умер. 

В конце 20-х годов отец двинулся на Родину через Скандинавию, Финляндию. Этот период вы можете знать по телесериалу «Трест». В это время арестовали крупного английского шпиона Рейли, и границу жестко охраняли. Пришлось возвращаться назад через всю Европу. Далее были Португалия, Северная Африка, Алжир, Греция…

— Это все правда было? У меня голова кружится!

— Надежда вернуться в Россию стала казаться несбыточной. И отец решает вернуться к своей возлюбленной Жаннет во Францию. Но буквально за две недели до его приезда она скончалась от туберкулеза… Отчаявшись, отец вновь добирается до Польши, переходит границу и сдается нашим пограничникам. 

Шел 1937 год, а в России отец не был с 1916 года. За время «болтания» по Европе он выучил семь языков, играл практически на всех музыкальных инструментах, прекрасно пел, завораживающе читал стихи дореволюционных поэтов — Надсона, Бальмонта, Апухтина. 

Для дознания его перевозят в Москву на Лубянку. И первый же допрос с него снимает следователь НКВД, которым (говорю же — как в кино) оказывается тот третий друг отца, который бежал с ним из каменоломен и рискнул перейти границу с Польшей в том же 20-м году! Он воевал на Белорусском фронте под командованием Тухачевского, отличился, стал чекистом. И после, почитай, двадцати лет разлуки он дает письменное поручительство за отца. В 1937 году!!!

— Он рисковал головой…

— Отца тщательно проверили и благодаря знанию европейских языков, опыту многолетних скитаний по загранице оставили работать в иностранном отделе НКВД инструктором по подготовке наших контрразведчиков…

Объем газетной публикации не позволяет нам продолжить этот роман-трилогию путешествия семьи по волнам XX века. Будем надеяться, что следующие постановки Валерия Якунина в Калужской драме дадут нам повод и возможность продолжить столь захватывающее повествование. Отметим лишь пунктиром, что наш собеседник еще в школе заболел самодеятельным народным театром, режиссером которого был Николай Петрович Баженов — любимый учеником Хмелева, который, в свою очередь, был любимым учеником Станиславского! 

И вот теперь, лукаво шутит Валерий Иванович, мы сидим на репетиции «наследника по прямой», в третьем поколении ученика самого Константина Сергеевича, который нынче с полным правом может произнести в адрес калужских актеров сакраментальную фразу: «Не верю!». После окончания режиссерского отделения Московского государственного института культуры Валерий Иванович всю жизнь работал и работает по профессии: в Калуге, Сарове, Москве.

Двадцать пять лет Валерий Якунин прослужил художественным руководителем Московского областного камерного драматического театра, и весь его профессиональный опыт — в постановке классического интеллектуального детектива Агаты Кристи.

— Почему люди любят детективы?

— Далеко не всякие. Поэтому мы и взялись за Агату Кристи. В «Мышеловке» не производится ни одного выстрела. А напряжение настоящего детективного поиска преступника должно сохраняться у зрителей до последней минуты спектакля.

Ответственность человека за каждый свой поступок, когда бы он его ни совершил, даже в юности, в детстве. На калужской сцене спектакль такого жанра шел в постановке Виталия Логвиновского лет 25-30 назад! У Агаты Кристи прекрасный ролевой материал. Что ни персонаж, то многослойная «матрешка». 

Игорь Кумицкий играет странного молодого человека, который представляется архитектором. Народный артист РФ Виталий Логвиновский играет еще более странного человека, якобы совершенно случайно попавшего в заснеженный пансион «Монксуэл-Мэнор», замечательные актрисы Тамара Глеклер, Людмила Порфирова играют не менее респектабельную пожилую даму, постоянно меняющую место жительства. 

Хозяйку пансионата воплотили актрисы Людмила Фесенко и Ирина Якубенко. Бравого майора Мэткафа исполняет Сергей Корнюшин, роль Сержанта Троттера играет пока студент третьего курса калужской «Щуки» Кирилл Бессонов.

— В детективе явно сталкиваются добро и зло. Как вы считаете, в чем корни зла?

— Покойный драматург Виктор Розов однажды на семинаре молодых драматургов сказал: «Со времен Шекспира в мире кардинально изменилось все, кроме… человека: как лгал, так и лжёт! Как подличал, так и подличает! Как завидовал, предавал, стяжательствовал, прелюбодействовал — так и продолжает».

— Прогресса нет?

— Не вижу. И не будет, потому что человек от Адама стремился к недозволенному, к нарушению заповедей. Отсюда все беды.

Древние верили, что катарсис, получаемый зрителем в театре, выправляет его душу. Таков ли спектакль Валерия Якунина? На этот вопрос ответите вы, уважаемые театралы. Окунитесь в затягивающий омут интриги Агаты Кристи.