Жизнь и судьба

Калужский государственный университет им. К. Э. Циолковского славен своими великолепными преподавателями. Но какое было дело студенчеству всех лет до научных трудов, литературного творчества доцентов и профессоров? И вот передо мной стопка книг, написанных Михаилом Андреевичем Касаткиным, проработавшим в этих славных стенах сорок лет.

Родная Смоленщина

Бывший ректор нашего вуза вовсе не калужанин, а родился в деревушке Боярщине Смоленской области. Закончил истфак Смоленского пединститута и получил направление в Серпейскую школу Мещовского района. Начало педагогической деятельности прервала война. Добровольно ушел на фронт, был среди первых организаторов партизанского движения, участвовал в подпольной работе.

Этому периоду истории нашей страны, в частности партизанскому движению на Смоленщине, он посвятил книгу. Всего несколько строк: «Оккупанты превратили в развалины города и поселки, тысячи сел и деревень были полностью уничтожены. Около тысячи заводов и фабрик, предприятий транспорта, связи и т.д. стояли в руинах. Зверства палачей описать невозможно. Согласно сводному акту Смоленской ЧК расстреляно, сожжено, повешено, закопано живьем в землю и замучено в концлагерях было 151 319 советских граждан от грудных детей до стариков».

В книге встречаются довольно смелые комментарии, касающиеся отдельных неудач операций подпольщиков: » Часто причиной провалов являлось пренебрежение (из-за незнания) правилами конспирации. Люди хотели действовать, но многое просто не умели. Сказывались растерянность и отсутствие подготовленных кадров». И еще: «Подпольная организация строится по принципу замкнутой цепочки. Это означало, что руководителя подполья могли знать только два-три человека. В свою очередь каждый ее член имел связь минимум с двумя-тремя товарищами».

Удивительный факт — во время войны на Смоленской земле встретились Николай Воронин и Михаил Касаткин. Позже судьба свела их в нашем пединституте.

Сколько в вузе «врагов народа»

Позади война, и Михаил Андреевич едет поступать в Высшую партийную школу при ЦК КПСС, по окончании которой его направляют в Приморский край, где он занимал должности заместителя заведующего краевым отделом народного образования, преподавателя кафедры марксизма-ленинизма Дальневосточного политехнического института, ректора Уссурийского педагогического института. В 1961 году он был переведен в Калужский педагогической институт.

В вуз пришел не просто лектор курса истории — человек буквально планетарного диапазона знаний и пристрастий. Не случайно в его записях встречаются интереснейшие изыскания, комментарии — все то, что не могло пройти мимо настоящего ученого. Именно ему принадлежит систематизация периода репрессий, которым подверглись многие из преподавательского состава вуза.

В одной из архивных папок фонда М. Касаткина нахожу список сотрудников, уволенных в период 1952-53 учебного года. В. Тихонов освобожден от обязанности директора по постановлению бюро обкома партии 17.01.53 «за неудовлетворительное руководство учебной и научной работой, за допущенную политическую беспечность и ротозейство». Далее в документах читаем: «Тихонов не извлек уроков, не сделал должных выводов, когда доцент зоологии Смирнов и профессор Купцов протаскивали буржуазную идеологию. Доцент педагогики Катериночкин допускал в своих лекциях антипартийные высказывания… В институте работает ряд лиц, не внушающих политического доверия».

И вот они, имена «врагов народа»: В. Киршман, преподаватель кафедры истории СССР, уволен за крупные политические ошибки, за то же самое уволены: Ф. Гертман, преподаватель кафедры иностранного языка, М. Денисов, преподаватель кафедры физики, Н. Ефимова, зав. кафедрой иностранного языка, и другие.

Быть ещё хозяйственником

Вид нашего педагогического в те годы, когда пришел Михаил Касаткин, был не очень приятным. Особенно мерзко выглядел учебный корпус на улице Каракозова, весь перегороженный какими-то клетушками, не было даже центрального отопления — дымили дровяные печи. Что говорить о прочих прелестях цивилизации — все держалось на соплях. К концу 53-54-го учебного года 34 преподавательские семьи проживали на учебных площадях.

Свою хозяйственную жилку и организаторские способности Михаил Андреевич проявил первый раз в период отпуска ректора Алексея Мигунова. Отправился в Ленинский райком партии и сразу нашел понимание у тогдашнего первого секретаря райкома Игоря Кучина. 

Так началось преобразование каракозовского корпуса. Было смонтировано отопление, налажено водоснабжение и многое другое. Вторая крупная хозяйственная акция Касаткина опять же пришлась на отпускной период ректора. Были выделены деньги на строительство нового корпуса вуза. Но задержка с началом строительства была из-за упорства жителей, не желающих переселяться.

«Оставшись «на хозяйстве», — вспоминает Касаткин, — я пошел на переговоры с жильцами домов, подлежащих сносу. И пообещал три квартиры в новом доме. Конфликт был разрешен».

По поводу должностных обязанностей в вузе он записал: «Работать заместителем директора куда легче. Чуть что — сразу к шефу, чтобы опереться на надежное плечо. Иное дело, когда ты сам становишься этим плечом, но уверенности еще не хватает. А люди идут к тебе за поддержкой. Вот и получается, что значительная доля ответственности ректора — хозяйственные дела: ремонт, газо-, водоснабжение, капитальное строительство. Эту нагрузку надо полюбить!». Так считал Касаткин, добавляя, что «если театр начинается с вешалки, то вуз — с удобства и уюта».

Двадцать второго октября 1970 года праздничная колонна студентов КГПИ направлялась к Вечному огню. Впервые, по задумке ректора Касаткина, рождалась традиция посвящения в студенты. Но этот день был еще и праздником открытия нового учебного здания на улице Степана Разина. Секретарь горкома партии Борис Чичкин вручил студентам символический ключ.

С точки зрения историка

Если бы у Михаила Андреевича был почерк чуть разборчивее, то его записки, заметки, наброски на клочках бумаги можно было бы читать без остановки — так все интересно. Из них можно сделать вывод — его интересовало все. То, что политика, — это само собой, но сколько страничек исписано литературными цитатами. Получается, что историк глубоко знал, любил русскую и советскую поэзию!

Он был знаком с Евгением Евтушенко. Опасное пристрастие к его поэзии, он ведь числился в списках «неблагонадежных», тех, кто «говорит, как думает, а думает, как говорит». В Калуге снимался фильм, где поэт играл Константина Циолковского. Касаткин задумал пригласить его на встречу со студентами. Сделал это вопреки мнению первого секретаря обкома партии Андрея Кандренкова. Встреча прошла бурно, поэт был в ударе, а зал, кажется, хорошо понимал, за что в высших кругах так не любят Евтушенко.

Записки, заметки: о Ленине, о руководстве партии, о русском человеке, даже о прессе и еще о только зарождающейся социологии. Интересны его буквально день за днем записи-хроники страшных дней ломки старого, советского, мира: возвращение М.Горбачева из Фороса, признание независимости Украины, Алма-Атинская встреча глав десяти государств и, наконец, под Брестом решение Шушкевича, Ельцина и Кравчука о создании СНГ. Далее — путч и приостановка деятельности Коммунистической партии, развал СССР. Все это профессор, истинный историк пропустил через свое сердце.

Молодым он оставил свои книги — пусть читают и изучают страницы российской истории. Страна отметила многими наградами большого Учителя: военные ордена и — за заслуги перед бескрайней наукой просвещения.