Никто, кроме него

Говорят, что художники учат нас видеть. Кто же они, наши учителя? Какие лица таятся за табличками — подписями к картинам на многочисленных калужских выставках? С одним из непременных участников самых разноплановых экспозиций мы сегодня познакомимся. Вячеслав Бунеев — член Союза художников России, старший научный сотрудник Калужского областного художественного музея.

— Где корни вашей любви к искусству?

— Я любил рисовать, и матушка много раз предлагала отдать меня учиться в художественную школу, но я стеснялся и отказывался. Детство проходило на Кубани, в городе Услабинске, позже — в Волгодонске, родом я из донских казаков. Затем учился в Таганроге и там впервые в седьмом классе увидел «живого» художника с этюдником. В то время по заказу Министерства образования СССР профессиональные художники из Ленинграда приезжали писать портреты учителей интерната. Я очень заинтересовался работой, ходил в мастерскую. Художники помогли купить мне этюдник, и с восьмого класса я стал учиться в художественной школе, сразу начал писать маслом. Но о профессии художника не думал.

Поступил в профтехучилище при Атоммаше — последней стройке коммунизма, причем выбрал профессию элиты рабочего класса, фрезеровщика. В нем открыли отделение для подготовки художников-оформителей, и я окончил его. За три года через наши классы прошли, как преподаватели, все художники Волгодонска, и каждый дал что-то свое.

При службе в армии я не стал афишировать себя как художник — иначе пришлось бы рисовать бесконечные альбомы «дембелям».

До армии я занимался в Волгодонском аэроклубе парашютным спортом, сделал восемь прыжков и на землю, и на воду. Позже и сейчас тоже я занимался и занимаюсь дельтапланеризмом…

— …! Это же опасно! Травмы были?

— Были. — Художник показал захватывающий видеофрагмент о своем полете и фотографии об одном из неудачных приземлений — ноги, голова в крови, а на лбу — шрам как память о небе. — Это под Новороссийском дельтаплан разбил там, где никто до меня не летал…

— Неудивительно, в той местности страшные ветра!

— В художественном училище имени Грекова в Ростове-на-Дону меня так и звали — «художник-десантник». После выпуска преподавал в Волгодонском техническом лицее и филиале училища имени Грекова рисунок, живопись, композицию. Но я увидел, что высшее художественное образование обязательно. Поступил в Петербург, в Академию художеств имени Ильи Репина, на искусствоведческий факультет.

— Картины востребованны!

— К сожалению, работы «уходят», так что персональную выставку не из чего собрать! Мы посещали не только музеи, но и хранилища, это — огромный опыт. Я учился на одном курсе с Верой Беловой, и она сказала, что сюда, в галерею «Образ», требуется работник… В Калуге я уже третий год, с тех пор как галерея «Образ» переехала в новое здание… Здесь есть возможность заниматься творчеством.

— У вас очень разные работы, а какой вы на самом деле?

— Я считаю, что работы и должны быть разные. Часто с возрастом художник теряет способность выразить свежее чувство, работы становятся техничными, в одном состоянии, колорите, группе приемов. Художник «гранитеет» и «каменеет» и становится узнаваемым. Я не вижу для себя в этом смысла.

— Кто для вас непреложные авторитеты в искусстве?

— Это титаны, которые позволяют подняться на их высоту и заглянуть вдаль, — Рембрандт, Крамской, Саврасов, Маковский…

— В современном искусстве отсутствие оригинальности не считается грехом. Или уже все открыто?

— Абсолютно согласен, многие мастера откровенно компилируют стиль и само видение. Это — расчет на несведущую публику. В России осталась единственная в мире школа подготовки художников на классических образах, и она еще даст плоды.

Искусство передается из рук в руки. В музей человек, зритель, приходит в поисках красоты. И обидно, что зачастую он видит там дисгармоничные вещи и их авторов, не знающих азов, называющихся художниками. Это похоже на то, как, придя в филармонию, вы видите и слышите уличных музыкантов, даже не знающих грамоты.

— Дайте совет, как отличить искусство от не искусства?

— Рисовать можно научить и козу, но художником она не станет. Прежде всего, должно быть явлено мастерство, должно быть видно изучение многовекового опыты.

— Верите ли вы в то, что искусство может сделать человека добрее?

— Не только может, но и делает, и даже самого злого. Ведь искусство — это поиск гармонии. «Гений и злодейство — две вещи несовместные». Говорят, Караваджо был убийцей, но не столько гений, сколько эффектист.

…Идеализм — огромное, а в наши дни редкое достоинство личности. Как повезло тем людям, которых сама профессия укрепляет на этом пути.

Лето — не «мертвый сезон», в Калуге и райцентрах сменяют друг друга новые выставки, и, посетив их, вы сможете потом, выйдя на реку, на дачу, в парк, увидеть их прелесть в новом свете.