Я хочу домой

Семь лет назад Мария Васильевна и Андрей Алексеевич Бибичевы из износковской деревни Хвощи приютили у себя четверых приемных ребятишек. А потом их дом стал родным еще для троих… Семь лет назад Мария Васильевна и Андрей Алексеевич Бибичевы из износковской деревни Хвощи приютили у себя четверых приемных ребятишек. А потом их дом стал родным еще для троих…

Сделать это было непросто. И не только из-за сложных юридических процедур. Главная проблема — внутреннее решение, готовность взять на себя ответственность за чужого ребенка. Бибичевы пережили сомнения, отчаяние, но от задуманного не отступились.

Сын жил уже своей семьей, подарив им внучку. Дочка Таня, у них с братом разница в 16 лет, вроде бы и не скучала, но нет-нет да и бросала фразу, занозой застрявшую в сердце: «Вот если б у меня была сестра…»

Сестра у нее была. Но прожила всего два дня — родовая травма. Мария Васильевна крайне тяжело переживала, винила себя в случившемся. Из депрессии вышла, только узнав, что беременна. И вот подросшая Таня, ей тогда одиннадцать было, дала повод задуматься.

…В юхновском приюте им показали трехгодовалого Диму и его сестру Кристину шести лет. Мария Васильевна разволновалась: о двоих у них с Андреем даже разговора не заходило. А малыши между тем с откровенным любопытством рассматривали незнакомцев.

— Детки хорошие, — поделилась Мария Васильевна с мужем. Он молча кивнул.

В просьбе взять ребят на недельку для более близкого знакомства Бибичевым отказали: их мать не лишена пока родительских прав. Ждать неизвестно сколько они не хотели.

Из реабилитационного центра Обнинска привезли погостить двух сестренок, Аню и Настю. Открытая, бесхитростная Анечка — вся на виду. Во всем старалась помочь, угодить — ей очень хотелось понравиться. Настюшка более замкнутая, держалась в стороне, мало разговаривала.

— Все образуется, привыкнет, — утешал жену Андрей Алексеевич, провожая девочек в Обнинск. Супруги твердо решили ремонтировать для них комнату и собирать документы.

И вдруг спустя пару дней — звонок из Юхнова: «Кристину с Димой можете забрать. С их матерью проблем теперь нет, а ребят три семьи смотрели, но они ни к кому не идут, про вас спрашивали».

У Марии Васильевны опустились руки: «Что делать, Андрей?».

— А что тут сделаешь, надо ехать.

— Как ехать, мы, что же, четверых будем брать?

— Видишь, в чем дело, они нас выбирают, а не мы их…

…Дети им обрадовались, наперегонки побежали навстречу. Рассматривая гостинцы, Дима вдруг выдал:

— Я домой хочу!

— Понятно, деточка, к маме все хотят, — обнимала его Мария Васильевна.

— Я хочу к вам домой!

— Вот те на…

Что творилось у нее в душе, не передать словами. И смятение, и радость, и страх. Получилось так, что Настя с Аней и Кристина с Димой влились в семью почти одновременно. Таня была с ними приветлива, но позже заревновала. Болезнь эта, правда, вскорости рассосалась, а с болячками приемных детей пришлось побороться. Упорно лечили энурез и удаляли грыжу, мучились с бронхитами и оперировали глаза.

Настю выписали после операции, строго-настрого предупредив, чтобы две недели — ни читать, ни писать, ни телевизор смотреть. А она, паршивка, в тот же вечер под одеялом с фонариком книжку читала. Мария Васильевна расплакалась: «Что ж ты делаешь, слепой хочешь остаться?» Чуть было не сорвалась на крик, спасибо, муж не дал пожару разгореться, утихомирив и жену, и Настю.

— Бывает, огорчаем родителей, — не скрывает Кристина, — но они всегда нас прощают. Знаете, что я однажды натворила, мне до сих пор стыдно. Это было летом. Мама с папой сено косили, а меня с Димой оставили за гусятами смотреть. Их нельзя было выпускать из оградки. Но мне их стало жаль, там тесно. Я открыла дверцу, чтоб погуляли на свободе. Гусята к дороге направились и влезли в мазут. Мы с Димкой хворостиной пробовали их выгнать, бесполезно. Крылья прилипли, гусята стали черными, кричат — и ни с места. Я их принялась спасать, а тут мама с Таней бегут, кто-то им уже сообщил. Я в мазуте по горло и в слезах. Вместе мы кое-как вызволили гусят из плена. Мама ругается, мы с Таней плачем, гусятки совсем безжизненными были. Шесть штук из четырнадцати все-таки потом не выжили. А мои штаны, футболку и кроссовки пришлось выбросить, отмыть их было невозможно.

— За эти проделки родители грозились лишить всех ребят поездки на море, к которой готовились целый год.

Как же старалась Кристина искупить вину. Словно шелковая была — ну никаких к ней претензий. И все остальные под стать ей. Не вредничали, не дрались. Грядки полоть выходили без напоминаний, за птицей усердно ухаживали. Ее целый двор: куры, индюки, гуси, утки. Есть и корова, бычки, овцы. И как бы ни злорадствовали завистники, что, дескать, набрали Бибичевы детей — бесплатную рабочую силу, они старались абстрагироваться от этих сплетен, хотя и пережили много горьких моментов. Детей, убеждены, необходимо к труду приучать. Иначе кем они в жизни станут. Трусики постирать сейчас не проблема — автоматы есть. А вот уметь посадить и вырастить картошку, заготавливать сено, ухаживать за животными — другое дело.

Трудятся все. Зато и едят экологически чистую продукцию. Никакие майонезы, кетчупы, газировки и прочие вредности в этом доме неприемлемы. Свежайшие сметана, молоко, творог, масло, яйца, мясо, фрукты, овощи — все свое, во всем — доля труда каждого.

(Окончание в следующем номере.)