Ряженые Екатерины Рождественской

Если пытливый зритель систематически посещает годовой круг выставок, проводимых в Калуге, он может познакомиться буквально со всеми направлениями искусства.

Художественный музей до 15 июля приглашает вас на манифест поп-арта, экспозицию фотографий Екатерины Рождественской.

Поп-арт зародился в пятидесятых годах прошлого века в ответ на развитие в западных странах общества потребления. В сознании обывателя новый продукт (гамбургер, пылесос, губная помада) стал фетишем, чья ценность сильно превышала его функциональные свойства. Миссией художника стало отображение этой деформации мировоззрения.

Пропагандирует он общество потребления и массовой культуры или высмеивает? Это зависит от степени культуры зрителя. Поп-арт — одновременно популярное искусство (благодаря использованию расхожих образов) и элитарное (из-за отстраненности и манипуляции кодами и моделями истории искусства). Эта двойственность определяет место направления в истории искусства.

Фотоработы Екатерины Рождественской оценены уже именем своего заказчика. Это — глянцевый журнал, рекламирующий «красивую жизнь» — «Караван истории» и еженедельник «7 дней».

В прошлом фотограф окончила Московский государственный институт международных отношений, была переводчиком художественной литературы. Среди ее работ — переводы произведений Джона Ле Каре, Джона Стейнбека, Сомерсета Моэма. Но, конечно, тиражи Стейнбека с тиражами гламурных журналов ныне не сравнимы.

С 1998 года Екатерина начала заниматься фотографией. Она — автор тридцати фотопроектов. Среди них — «Ассоциации», «Мужчина и женщина», «Реинкарнация», «Фотопробы», «Мечты детства», «Братья и сестры», «Частная коллекция», «История белья»… На калужской выставке, 123-й «персоналке» фотографа, представлено 52 работы из двух последних проектов.

«История белья» смотрится как цитата из упомянутого коллажа Ричарда Гамильтона. Это крохотные фотоновеллы о том, как «свой уголок я убрала цветами». Герои и героини композиций в упоении от своего быта, особенно шелковых чулок. Среди множества предметов и предметиков человечек, натащивший их в свою норку, — такая же равноправная вещь. «Вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковины вещей» — так писал Владимир Маяковский, чье творчество по форме и содержанию было образцом для знаменитого отца автора выставки, Роберта Рождественского. Поэт, один из самых ярких шестидесятников, пылал антимещанским пафосом строителя нового общества. Работы его дочери — столь же показательный знак следующей эпохи.

Вторая часть экспозиции — опыты из серии «Частная коллекция». Бытовала раньше такая услуга в курортных городках — в нарисованном на огромной фанере «шикарном» интерьере можно было вставить голову в дырку над плечами Венеры. «Вылетала птичка», и фотография запечатлевала вас неземной красавицей. Таков и метод Екатерины Рождественской. Только вместо фанеры — богатые костюмы и все ухищрения «фотошопа».

Вот Надежда Бабкина застыла в позе великой актрисы Марии Николаевны Ермоловой с портрета Валентина Серова. Репродукция самого первоисточника немилосердно помещена рядом. Вот бы изобразить исполнительницу эстрадных песен в образе с картины Малявина «Бабы» — художественная задача была бы выполнена блестяще. Художник желает польстить своим моделям. Но зритель начинает сравнивать живописный прототип и фото ряженого современника. «Но на лицах великих морщины иные» — поет Александр Градский. Ведь благородство и аристократизм не в кружевах и шелках, а в следовании долгу, жертвенности.

Вот прелестная, кокетливо улыбающаяся, любимая зрителями актриса Ирина Алферова. А рядом прототип — портрет 1825 года кисти Петра Соколова. На нем — Александра Григорьевна Муравьева (в девичестве графиня Чернышева), последовавшая за мужем-декабристом в Сибирь и умершая в ссылке в Петровском заводе. Скорбное лицо с печатью стойко переносимых мук, пепельный креп утраты на голове… Что общего у этих двух изображений? Букли и ракурс? А содержание?

Вот сериальная артистка Наталья Бочкарева подражает героине «Женского портрета» Лукаса Кранаха старшего. А ведь у Кранаха есть очень похожие на Наталью Бочкареву типажи! Например, на картине «Плата» 1532 года.

На самом деле этот старый прием показа одной личности через другую очень выигрышный. Только если они не перечеркивают друг друга, как изображение певицы Ирины Аллегровой в виде Нефертити.

Даже в век иронии и стеба никуда не денешься от того, что красота — не сосуд, а огонь, мерцающий в нем.