«Служанки»: перезагрузка

На Арене КТЗ аншлаговый зал приветствовал одно из знаковых явлений российской культуры — спектакль «Служанки» Романа Виктюка. Третья редакция мастера эпатажа была еще жестче, чем две первые.

Парижский маргинал Жан Жене (1910 — 1986) написал смелый по откровенности роман «Богоматерь цветов» в тюрьме. Рукопись и ужаснула, и восхитила «крестного отца» многих авангардистов, критика, режиссера, художника, писателя Жана Кокто. Он возвел вчерашнего заключенного на олимп французской литературы.

В 1947 году пьеса «Служанки» увидела свет и почти сразу вышла на подмостки. Премьера собрала более пятидесяти рецензий. Критики хвалили и декорации, и игру актрис, но всячески поносили сам текст, обвиняя автора в грубости, вычурности и вульгарности. Несмотря на то что Жан Жене считал, что «служанок должны играть мужчины, именно мужчины», первый постановщик на это не решился.

Вспомним, что еще во времена Шекспира женские роли играли юноши, что в классическом японском театре кабуки тоже нет актрис. «Не женское это дело — сцена», считали наши предки, и скоморохами работал лишь сильный пол.

Для воплощения коллизии «Служанок» этот старый прием очень подходит, потому что, казалось бы, логически обоснованные действия нелепы и приводят к кромешному несчастью. То есть события, разыгрываемые на сцене, мало того, что жизненные, банальные. Целый ряд французских, британских, корейских кинолент первого ряда пытается вскрыть тему взаимоотношений «слуг» и «господ». Сегодня эти проблемы докатились и до России. Абсурдность отношений между людьми всесторонне отражена мастерами так называемого «театра абсурда» Эженом Ионеско, Самюэлем Беккетом. Появившиеся приблизительно одновременно в разрушенной Второй мировой войной Европе, эти пьесы выразили отчаяние и растерянность людей.

Премьера 1988 года в театре «Сатирикон» стала манифестом «новой театральности». Феноменальная актерская классика была разработана режиссером цирка Валерием Гнеушевым, хореография — балетмейстером и нынешней теледивой Аллой Сигаловой. Дерзкий подбор музыки Асафа Фараджева соединил «Реквием» Верди и песни Далиды. Изысканные костюмы Аллы Коженковой, художественный грим Льва Новикова создали атмосферу декаданса Серебряного века. Яростная актерская игра Константина Райкина (Соланж), Николая Добрынина (Клер), Александра Зуева (Мадам), Сергея Зарубина (Месье) так ударяла по нервам, что зрители выходили с просмотра как контуженные. Спектакль объехал полмира и создал Роману Виктюку глобальную славу.

Вторая версия, появившаяся в 1991 году, была ещё радикальнее решена и режиссером, и балетмейстером Эдвальдом Смирновым. Показанная по центральному телевидению, она стала откровением для миллионов. Николай Добрынин всё также практически не уходил со сцены в прямо-таки атомной роли Клер. Мираж доброй и прекрасной Мадам воплотили Сергей Виноградов и Александр Зуев.

Ровно десять лет назад Роман Григорьевич восстановил «Служанок». Режиссером-репетитором стал ветеран постановки Александр Зуев. Премьер театра Дмитрий Бозин сыграл зловещую Соланж, Александр Солдаткин — Клер, Алексей Нестеренко — Мадам, Иван Никульча — Месье. О чём так кричат героини, что вызвало бурю страстей? В элегантном парижском доме Мадам и Месье служат две сестры — Клэр и Соланж Лемерсье. Они с утра до вечера «чистят лук и морковь», заботятся об умопомрачительных нарядах хозяйки и живут на холодном чердаке. Естественно, у них «красные руки, морщинистые локти» и они «любят теплые вещи». Месье зарабатывает на красивую жизнь какими-то темными махинациями. Служанки донесли об этом в полицию. Хозяина арестовали, и Мадам страдает, обещает следовать за любимым «с каторги на каторгу и дойти до Гайаны». Служанки веселятся: меряют наряды Мадам, разыгрывают сцену убийства.

Но Месье временно выпустили на свободу. Служанки, боясь разоблачения, отравляют Мадам: кладут ей в липовый отвар шесть таблеток веронала. Но вместо хозяйки яд выпивает Клер и гибнет.

Не правда ли, похоже на «Гамлета»? И театральная пародия на действия («Мышеловка»), и яд, предназначенный принцу, выпитый матерью.

Спектакль так красив, что нужно сделать усилие, чтобы начать его понимать. Первый выход Мадам и Месье через зал сразил публику наповал. Один современный писатель сказал, что «женственность — не свойство женщины, а то, что как бы он опускает ее извне, из сознания мужчины». Гиперженственная Мадам была бы слащава, а служанки  выглядели бы банальными завистливыми ханжами, если бы их играли женщины. Игра мужчин дает необходимую дистанцию, чтобы увидеть и осознать трагедию, несовместимость миров нежности и агрессии.

Несмотря на подчиненность, они не вызывают симпатии — друг к другу они относятся не лучше, чем к хозяйке. Клер мягче, но и она не может выбраться из клетки своего эгоизма, отчаянно, как птица, бьется о перекладину репетиционного станка с криком «Мадам добра!». Узнав об освобождении Месье, Мадам подарила сестрам платье от Ланвена, шубу. Вы думаете, они рады? Нет, они завидуют друг другу. Трагический финал неизбежен.

Калужская публика видела «Саломею», «Мастера и Маргариту» Романа Виктюка. Оба раза — и на сцене, и на интервью — артист Дмитрий Бозин поражал не только красотой и танцевальной формой, но умом и начитанностью.

Расхожее мнение о том, что «раз они играют женщин, то ненормальные»- из арсенала Клер и Соланж. Отец двух взрослых дочерей, цитирующий русскую и мировую классику, может с ходу дать глубокий анализ сложного текста, в чем мы убеждались уже трижды в часовых интервью.

Роман Григорьевич с пристрастием выбирает своих актеров, пестует и захваливает на репетициях, как детей. Чтобы выдержать «молодое вино» идей мастера, «мехи» тела и ума артистов должны быть молодыми. Нет, они не гимнасты, они научились думать телом и чувствовать словом.

Шок «Служанок», очищение, катарсис действа, эйфория двойного танцевального финала закрутили зал в водоворот эмоций. Калужане стоя аплодировали артистам и Жану Жане, добавив к цветам декораций свои букеты.

Феерия театра Виктюка действует провоцирующе, будит жажду творчества — один из основных инстинктов человека. Спасибо за мечту, маэстро! 

Фото Анны ЗОЛОТИНОЙ.