Из омута — на свет

Вряд ли найдется журналист, который бы с радостью ехал в колонию, тем более если она строгого режима.

Хотите верьте, хотите нет, но из стен с колючей проволокой я выходила, и на душе было светло.

В далеком XVIII веке по велению императрицы Екатерины II началось строительство тюремного острога в Медыни. Кирпичное двух-этажное здание имело Т-образную форму. Так оно сегодня и выглядит. Количество осужденных было по нынешним меркам невелико — всего 400 человек, причем вместе содержались мужчины, женщины, подростки и матери с детьми.

Печать истории сохранена во многом. Начальник колонии полковник Николай Тяпкин, неустанно проводящий ремонты и обновление территории, намеренно оставил несколько чугунных ступенек лестницы и кружевные ограды труб на крыше. Не захотел он и ломать полукружье потолочных арок.

Это в качестве предисловия. Для начала замечу также, что бывала здесь не раз. И первое знакомство с заведением состоялось еще в годы советской власти, оставив в памяти безобразный рубец. Последний визит сюда совпал с назначением на руководящую должность Тяпкина. Тогда пообщаться с ним не пришлось, но уже перемены в жизни осужденных были реальные.

Прошло всего три года. Не желая хвастаться плодами своей работы, Николай Николаевич предложил нам ходить по территории, куда хотим, чтобы лично убедиться в его принципах перевоспитания людей заблудших.

Немного цифр: на сегодняшний день в колонии — 1084 осужденных, из них 474 человека — за убийство, примерно столько же — преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, насильников, педофилов — около пятидесяти, а осужденных за бандитизм, к счастью, только пятеро. Более семисот человек имеют срок от пяти до десяти лет, максимальный — всего восемь человек.

Весь этот неприглядный контингент Тяпкин поделил на три части не по тяжести преступления, а по поведению, отношению к работе и стремлению вновь начать жить в соответствии с законом. 139 человек заслужили облегченные условия содержания, что дает им право жить в комнате на шесть человек с обычными кроватями, на окнах — тюлевые шторы, картины, телевизор, полка для книг, симпатичные тумбочки. И кухня ничем не отличается от подобных в квартирах жильцов среднего класса, с большим холодильником, современной сантехникой. Чуть скромнее жилье для тех, кто на общих условиях. Та же идеальная чистота, но только койки по типу армейских. А вот восемь человек этого не заслужили и содержатся в строгих — за решеткой с запором.

Мне их не жалко. Не потому, что на их душе страшный грех, а потому что и за колючей проволокой не желают жить по людским законам. Но это мое мнение. У начальника колонии на этот счет — свое. Он видит даже в самом закоренелом бандите, прежде всего, нашего собрата. Оказавшиеся по собственной вине в таком статусе имеют возможность сравнивать, размышлять и делать выводы. У кого голова работает в правильном режиме, те начинают понимать, что все привилегии можно получить, изменив себя самого, а именно — соблюдать дисциплину, учиться, трудиться, участвовать в обустройстве колонии.

Всё, что здесь удивляет, делает казенное учреждение не похожим на тюрьму — сделано руками заключенных, среди которых — художники, дизайнеры, инженеры и даже чиновники высокого уровня. Ухоженные газоны — это неудивительно, но фонтан посреди двора и храм выполнены в строгом соответствии с архитектурными канонами. В церкви как раз шла служба. По определенным дням сюда приезжает священник, а по будням — все в руках членов православной общины. Не хотелось даже спрашивать о совершенном преступлении человека, читающего молитвы на правильном старославянском языке. Он молится и учит прихожан просить у Бога прощение.

Восхищаюсь новостройками колонии, но все же в голове вертится мысль, что все это сотворено руками подневольных рабочих. И потому хотелось увидеть и лично расспросить тех, кто из преступного омута движется в сторону света, к достойной жизни и за долгие годы в неволе старается что-то сделать достойное.

Первым, на кого обратила внимание, был молодой человек, сопровождавший нас с фотокамерой. Он как раз из числа тех, кто заслужил облегченный режим. Отбывает срок? Да. Но он здесь успел к своему высшему образованию получить и несколько профессиональных. Весь день у него расписан, он не просто фотохроникер учреждения, на нем еще и телеканал. Неудивительно,  что ИК №4 выходит в эфир!

Еще одна встреча — руководитель участка металлообработки, в прошлом главный технолог предприятия. В промзоне есть швейный, мукомольный, картонно-полиграфный участки, но «металлический» — самый востребованный. Шутка ли — крупные фирмы едут сюда с заказами. Один из них — от строителей второй очереди музея космонавтики. Соответственно и заработок здесь высокий, иные рабочие получают до сорока тысяч! Не столь значимый, казалось бы, пекарный участок. Но если бы белые ароматные буханочки Медынской колонии попали на прилавки областного центра, то калужским хлебопекам стало бы стыдно: как это заключенные умудряются испечь продукт давно позабытого вкуса?

Заглянули и в учебные классы. И там новые встречи. Вот парнишка — круглый отличник. Что за статья? Убийство. Утверждает, как и все, что все произошло в драке. Может, и врет, но как не верить, если у него такие хорошие глаза, да и у руководства он на хорошем счету. А этот красивый молодой человек в очках не доучился в МАИ. Здесь ему и предстоит защитить диплом. Кто куратор курса? Да тоже из осужденных.

Так вырисовывалась картина жизни тех, кто либо случайно, либо по глупости, а кто-то и намеренно сошел с праведной тропы. И затянуло, а итог — долгие годы жизни в казенном доме. Полковник Тяпкин каждый понедельник ведет в своем кабинете прием всех желающих. Он умеет слушать преступившего закон. Его отношение к каждому, невзирая на статью, человечное.