Нет счастья на Гудзоне

Известно, что молоденькие девушки влюбляются в кинозвезд отнюдь не за их талант — исключительно за красивую внешность.

Не случайно стены их спален  завешаны портретами  А. Абдулова, В. Тихонова, О. Янковского. В эти коллекции не попадал косоглазый Савелий Крамаров. Но он был не просто любим — он был обожаем!

Хотите верьте, хотите нет, но студент ГИТИСа С. Крамаров всегда был в обществе шикарных девочек, которых менял как перчатки. И внешность  его была ни при чем, скорее всего, слабый пол прельщал его белый «Фольксваген», на котором он развозил прелестниц по ресторанам. Казалось бы — откуда привычки к шику?  Детство полунищее, в голоде и обносках. Отец, известный в Москве адвокат, был обвинен по популярной в 30-е годы статье и как враг народа отбыл полностью свой срок на лесоповале. Мать одна, надрываясь из последних сил, растила сына. Он это видел и ценил настолько, что после ее ранней смерти (Савелию было всего шестнадцать) сделал ее своим Богом, обставив квартиру ее фотографиями, на которые молился, как у иконы.

Что же касается избранниц сердца, то и здесь он искал в них подобие своей матери. Но не находил, а потому браки были непрочными, хотя с Марией прожил тринадцать лет.  А детей не было, хоть Савелий ее и любил. Но изменил довольно цинично, у нее на глазах. Потом просил прощение, но дальше  трещина в отношениях только разрасталась. Став свободным, Савелий пустился в загул во все тяжкие. Но это не касалось запоев — к спиртному он вообще не прикладывался. А вот девушки… Его фишка — притормозить возле компании красоток, посадить в свой  автомобиль и гнать  в ресторан. 

Семидесятые годы были для артиста самыми плодотворными. Все началось с фильма «Друг мой Колька», где Крамаров сыграл хулигана Ваську.  Успех «Неуловимых мстителей» с известной фразой «А вдоль дороги мертвые с косами стоят…» стала как бы стартом перед лавиной обрушившихся на него предложений со стороны кинорежиссеров. «Джентльмены удачи», «Иван Васильевич меняет профессию», «Большая перемена»…

При виде в титрах его фамилии зритель заранее расплывался в улыбке. И все же маска недоумка точно приросла к его лицу. На самом же деле это был  высокоразвитый, глубокий человек, очень нежный и порой даже по-детски наивный. Увлекался антиквариатом, коллекционировал иконы. Но главное — он скрупулезно следил за своим здоровьем, спиртное, соль отвергал, курево тоже, питался только здоровой  пищей, чаи заваривал себе  сам из набора лечебных трав и даже спать ложился в одно и то же время.

Нищета  детства  сменилась высокими гонорарами и  квартирой в центре Москвы.  Начинала сбываться мечта его мамы — увидеть  сына богатым и знаменитым. И Савелий спешил жить шикарно. Если на нем был пиджак, то непременно итальянский, джинсы — фирменные, автомобиль — иномарка. Он мог смело гнать на красный свет, не опасаясь гнева ГАИ. Если его останавливали, то не штрафовали, а просили автограф.

Мощный комедийный темперамент, врожденное актерское мастерство, мимика, подвижность тела позволяли ему создавать многочисленных комических персонажей, смешных в своей нелепости и глупости. Но его герои, даже самые отрицательные, в сущности, были безобидными. Достаточно вспомнить вора-рецидивиста Федю Ермакова в «Джентльменах удачи», испорченного, но не злонамеренного от природы.

В какое-то время случился перелом в его судьбе. Возможно, причиной стало его чрезмерное увлечение иудаизмом. Он стал посещать синагогу, следуя еврейским правилам, отказывался выходить на съемку в субботний день. Сразу попал на глаза нашим кагэбэшникам. Насторожились и режиссеры, все реже предлагая ему  интересные роли. Савелий впал в депрессию. Где-то в глубине таившаяся мечта о красивой свободной жизни реально могла воплотиться только за океаном.

Митта его отговаривал: «Зачем тебе Америка? Дурачков там хватает». На что Савелий  парировал: «Нет, дураки везде нужны!». Госкино билось за Крамарова до последнего, понимая, что если он покинет Союз, с проката придется снять массу замечательных фильмов. Последнюю точку в его колебаниях поставил его друг (вместе снимались в «Большой перемене») Илья Баскин, который уже жил в Штатах.

 Уехал, и в одночасье исчезли с экрана  хулиган Васька,   Косой,  царский дьяк,  одноглазый нью-васюковский шахматист. Страна стала забывать своего любимца. Вначале Америка к нему присматривалась, предлагая только рекламу. А потом пригласили на роль сотрудника КГБ в фильм «Москва на Гудзоне». Картина прошла успешно  понятно почему — в ней с  издевкой была показана жизнь Союза с пустыми холодильниками, очередями за туалетной бумагой, русскими ушанками, с пьянкой и, конечно, матом. В фильме — голливудская звезда Робин Уильямс и знаменитый русский комик Савелий Крамаров. Пошли предложения, отказаться от которых было нельзя, ведь теперь он работал вместе с А. Шварценеггером и С. Сталлоне. В своем стремлении походить на голливудских звезд он отважился на операцию глаз. Косоглазия не стало, но вместе с ним исчезла и крамаровская харизма.

В Россию он смог приехать только в 92-м году в качестве почетного гостя «Кинотавра». Убедился — люди его не разлюбили. Идет по Арбату, и сразу прекращается торговля, киоскеры бегут к нему за автографами. Второй раз увидел Родину за два года до смерти — в 94-м.

Появилась  первая американская жена Фаина. И на 53-м году у Крамарова родилась дочь, названная в честь матери Бенедиктой, которую он любил безмерно, потому что ему нравилось повторять все время любимое имя Бася. Близилась к осуществлению и еще одна мечта артиста — он наконец-то купил свой дом. А где же счастье? Фаина  была, как все грузинки, темпераментной, взбалмошной и могла по любому поводу из мухи сделать слона. Савелий же любил тишину и мир.

Расстались. Болью для Крамарова был запрет дочери видеться с отцом. Но это всего лишь полуболь. Настоящим ударом для него стала болезнь. Откуда?! И все же прозвучал приговор — рак. Спасала от отчаяния его только близость любимой женщины. Наталья Сирадзе, с которой ему было дано прожить только три счастливых года, была моложе его на двадцать лет. Но именно в ней Крамаров наконец-то нашел то, что искал всю жизнь, — точную копию своей матери. 

Он ушел, так и не насладившись счастьем на Гудзоне. И в этом нет ничего смешного. Наш любимец, по сути,  был несчастным и одиноким.