Край фьордов и синего льда

(Окончание. Начало в предыдущих номерах.)

Дневник капитана Николая Литау

17.08.2012 Плюс 7, плюс 8

«Юг Шпицбергена остров Надежды Окружены льдами. Занимались гидрографией Штормом отнесены южнее Маточкина Шара» — телеграмму с таким содержанием Владимир Русанов оставил на Новой Земле в самоедской колонии Маточкин Шар 8 (31) августа 1912 года с просьбой отправить её при первой возможности. Двенадцатый год этого столетия существенно отличается по ледовой обстановке. Льдов не было не только к югу, но и к северу от Шпицбергена.

(Окончание. Начало в предыдущих номерах.)

Дневник капитана Николая Литау

17.08.2012 Плюс 7, плюс 8

«Юг Шпицбергена остров Надежды Окружены льдами. Занимались гидрографией Штормом отнесены южнее Маточкина Шара» — телеграмму с таким содержанием Владимир Русанов оставил на Новой Земле в самоедской колонии Маточкин Шар 8 (31) августа 1912 года с просьбой отправить её при первой возможности. Двенадцатый год этого столетия существенно отличается по ледовой обстановке. Льдов не было не только к югу, но и к северу от Шпицбергена.

Проследовать дальше маршрутом «Геркулеса» не удалось по причине, от нас не зависящей, — пролив Маточкин Шар является районом, запретным для плавания (лоция Баренцева моря, часть II), но мы-таки решили пройти максимально близким путём. Раз Русанова отнесло южнее, то и мы туда же.

Как раз южнее МатШара находится открытый для мореплавания район Новой Земли — залив Моллера. В этом заливе мы бывали два года назад, когда пытались зайти в Малые Кармакулы. В 2010-м этого не удалось, не позволила Новоземельская бора. Нас буквально выдуло ветром обратно в Баренцево море. Сегодня погода была благоприятной, но и в этот раз мы не смогли посетить посёлок. Теперь из-за того, что побывали за границей и обязаны вначале пройти соответствующие процедуры в порту «первого захода». Сколько препон и рогаток понаставили люди сами себе по пути к свободе, демократии и всеобщему братству!

Мы зашли в необитаемую бухту под названием Тройная, постояли на якоре, позанимались судовыми делами и продолжили движение в сторону Родины. 700-мильный переход от Шпицбергена разительно отличался от пути к нему. Если тогда мы шли курсом бейдевинд в полуподводном положении, то теперь с хорошими попутными ветрами проходили по 150 миль в сутки, оставаясь сухими. Только художник сокрушался, что уж как-то слишком тепло и что же это за Арктика, когда вода за бортом плюс 7, плюс 8.

Дневник юнги Анны Золотиной

19.08.2012

Серега сгреб мои кудри в кулак, поднял над головой, посмотрел вопросительно: «Уверена?». «Давай», — кивнула я, и он с удовольствием вывел первую лысую полосу от затылка к бровям. Лихо так, будто косой полоснул. Когда все закончилось, провела рукой по щетинке — легко, удобно, глянула в зеркало — страшная, бритая, в тельняшке — моряк! А раз моряк, пойду рулить, а то, как у правильной фрау, жизнь состоит из одних «К» — киндер, кирха, кюхель, так  у меня — камбуз, компьютер… да койка.  Дела и оргтехнику забросила на верхнюю полку каюты, получила добро капитана и отправилась навстречу ветру. Точнее, от него, так как задувал бакштаг.

Компас еще в начале плавания с ума сошел, зато появились ветроуказатель, ну и, конечно, всегдашние помощники: облака, волны, колдунчики —  то ли бинты, то ли полоски портянок, привязанные к вантам. Если слишком привестись, стаксель становится похож на щеку человека, когда он рот полоскает, довольно дряблую щеку — некрасиво. Уваливаюсь, и это парусу нравится, теперь довольно надувает щеки (щеку — она у него одна). Сейчас кто-нибудь из наших  высунет бритую башку и скажет: «Возьми правее». Беру.

Летим 9 узлов (для «Апостола» не мало), волна то под зад пнет, то в бок толкает,  то поднырнет под корму и тащит на себе, потом выгнется горкой — скатываешься.  Лодка, как необъезженный жеребец,  мечется, норовит  вывалить из седла, уйти вправо, за ветром, штурвал держишь изо всех сил: «Куда, ну-ка назад!», а иногда просто виснешь и держишься за него, чтоб не вылететь за борт.  Вот интересно, когда внутри яхты качаешься — тошно, а на верху — ни капельки, одно удовольствие.  

Ну что за чудесная сегодня рулежка, и как здорово, что все это есть у меня сейчас: ветер  вольный, с таким переменчивым характером — не соскучишься, море, сегодня оно странного,  белесо — зеленого цвета, как застиранная,  выцветшая майка, крылья: стаксель, грот и бизань, кэп говорит — бизань лишняя, но мне нравится, что паруса три — красиво и рулевому есть на что спиной опереться.  Грустно-серое небо создает лирическое настроение…Три навигации в Арктике. Вспоминаю все приключения, что чувствовала, что видела, чему удивлялась: Новая Земля — каменистая, серая, мрачная, ЗфИ — горы с плоскими вершинами, Шпицберген — острые скалы, опутанные снежными венами. Каждый архипелаг интересен, красив по-своему.  

Вспомнила, как бегала за белым медведем и оленями, удирала от воинственной крачки, фотографировала моржей, тюленей, песца, лазила по ледникам, терялась в тумане Малого цинкового острова, пила коктейль со льдом векового глетчера, видела день ночью, ненецких кровожадных идолов, жонглировала чудом природы — сферолитами, любовалась отражением всего в зеркале океана в штиль и веселилась в  шторм, уже выблевав, кажется, все внутренние органы. Обо всем этом я  не прочитала в книгах, не посмотрела фильм, не услышала от знакомых — я это прожила. Один мой товарищ сказал: «Неважно, какой длины жизнь, важнее ее ширина». Три последних лета моя жизнь раздувается до невероятных размеров, вмещая в себя так много!

А сейчас, возвращаясь, домой, управляю «Апостолом», постепенно приручая его, и он — самое удивительное чудо.

…Ночью 20 августа 2012 года «Апостол Андрей» пересёк Северный полярный круг — закончилась ещё одна арктическая навигация. Отличалась она от предыдущих тем, что команда совсем не встретила дрейфующих льдов. И белых медведей.

Ветры на всех переходах были, и были благоприятными. Единственный шторм пришёлся на время стоянки в Мурманске. Первые же дни в Баренцевом море были и самыми дискомфортными.

Теперь яхте предстояла короткая остановка в Архангельске, смена экипажа и возвращение в Шлиссельбург.