Брынь

Село Брынь Думиничского района находится в 105 километрах от Калуги. Ранее оно называлось Толстошеево и располагалось на правом берегу реки Брыни, а речки Любушки — на левом. Усадьба и железоплавильный завод, устроенный на берегу озера, образованного плотиной на речке Брынь, были основаны еще в начале XVIII века крупным заводчиком Никитой Никитовичем Демидовым, затем принадлежали его младшему сыну Алексею, богатому владельцу земель в деревнях и пустошах Жиздринского и Малоярославецкого уездов Калужской губернии. При деревянном господском доме, находившемся в окружении липовой, ясеневой и березовой аллей, имелся конный завод, где выращивали лошадей турецкой и российской породы. Крестьяне, проживавшие в селе, в основном работали на хозяина.

 
После смерти А.Н. Демидова владельцем Брынского железного завода стал толковый промышленник, известный калужский купец Илья Назарович Коробов. В 1848 году в селе вырос красивый каменный храм во имя Преображения Господня, построенный на средства действительного статского советника Андрея Михайловича Рябинина. В то время действовала здесь парусиновая фабрика и устраивались еженедельные базары. 

В начале прошлого века в Брыни жил известный писатель М.М. Пришвин, свидетельством чему служат его бесценные дневниковые записи: «В 1909 году вздумал я поселиться прочно в селе Брыни, привез туда всю свою годами собранную библиотеку и все, какое у меня было, имущество». 12 мая 1910 года он пишет А.М. Ремизову: «Вы себе и вообразить не можете, как пахнуло на меня подлинной Россией здесь, в этих Брынских лесах. Перед моим окном огромное озеро, ловят рыбу. За озером лес, страшный, «немыслимый», как здесь говорят, — тянется на сотню верст, переходит в Брянские леса…» 

Пребывание М.М. Пришвина в Брыни было внезапно прервано пожаром. В знаменитом рассказе «Мои тетрадки» он так описывает это событие: «Случился в этом селе пожар, и я увидел его на охоте верст за пять от села. Пока я прибежал, все село было в огне, но я, думая о тетрадках, бросился бежать к своему дому. Смотрю на свой каменный дом: еще цел, но занавески горят, и лесенка на террасе дымится. Вбежал я в дом, бросился к тетрадкам, схватил их и чувствую, секунды больше остаться нельзя, наклониться нельзя вон к тому чемодану, где лежат деньги из сундука. Так, с одними тетрадками, вылетел, а когда с тетрадками прискакал в безопасное место, увидел, что весь мой дом в огне. Так все и сгорело, и остались только волшебные тетрадки, и слова мои не сгорели». 

Последними владельцами усадьбы являлись наследники В.А. Толстой, урожденной Рябининой. До сегодняшнего дня сохранились руины двухэтажного усадебного дома и здания парусиновой фабрики первой половины XVIII века, остатки регулярного липового парка. Еще в 1970-х годах главный усадебный дом Петровского времени, выстроенный в традициях древнерусских палат — со сводчатыми помещениями и с чертами барокко в лепной отделке интерьеров, использовался местным колхозом. Сегодня от здания остались лишь отдельные фрагменты стен. Вместе с лепниной потолков погибли современные дому кованые решетки и металлические двери, бывшие колоритными свидетельствами эпохи XVIII века. Утрата такого памятника весьма ощутима, ведь дома в стиле барокко в русских имениях всегда считались редкостью, так как в большинстве усадеб их часто перестраивали, стараясь угодить быстро изменявшейся архитектурной моде.

Юлия ПИОНТКОВСКАЯ, 
научный сотрудник 
регионального фонда 
«Возрождение калужской усадьбы». 
Фото Виталия Гороховатского.