Монолог рабочего

Анатолий Васильевич Нечитайло. Наш старейшина.

В первый момент, конечно, обращаешь внимание на его фамилию. Хорошая фамилия для пишущего человека. Дальше — знакомишься с самим человеком. Становится еще интереснее. Потом — стихи. Картина складывается.

Анатолий Васильевич родился 15 марта 1939 г. в селе Власовка на Житомирщине, в семье учителей. В раннем возрасте лишился родителей. После школы-семилетки, окончил Турчиновский сельскохозяйственный техникум. Работал на строительстве шахт Донбасса. В шестидесятые годы жил в Новосибирске, работал: подсобным рабочим, регулировщиком радиоаппаратуры, электриком… С 1969 года живет в Калуге, участник областного литобъединения «Вега». Автор поэтических сборников: «Стихи», «Закон Галактики».

Его стихи часто занозисты, могут задеть всех и каждого, потому что правдивы. Он всегда становится сюрпризом для вновь пришедших на студию. Обычно, от возрастных авторов ожидаешь чего-то этакого, поучительно-нравоучительного, дидактического. Когда же слышишь живые, чаще всего наполненные иронией и самоиронией строки, невольно удивляешься, как ему это удается.

Анатолий Васильевич любит приговаривать: «Вы профессионалы, а я так — любитель, старик, с Вас и спрос». Но не все так просто. Его стихи часто бывают более живыми и актуальными, чем у многих молодых. Пускай, он не очень любит некоторые современные веяния. Пускай, достается от него верлибрам, например. Однако, он хорошо, лучше многих, знаком с современной поэзией, владеет технической стороной вопроса, запросто может удивить ловким оборотом. Кроме того, это автор с устоявшимися жизненными позициями, которые он не боится доносить до своего читателя. Да, не все и не всегда готовы с ним согласиться, но не это важно. Важно, что он от собственного мнения не отступает, и имеет на это абсолютное право. При этом, Анатолий Васильевич всегда прислушивается к чужому мнению и учитывает его. Прекрасный набор качеств, для автора и человека, как по мне. Поэтому особенно приятно, что именно он — та часть ЛитО «Вега», вокруг которой, в частности, строится все остальное.

В представленной подборке трудно передать все, что хотелось бы показать. Думаю, мы еще вернемся к стихотворениям Анатолия Васильевича, а пока просто познакомлю Вас с ним:

***

Лиса на Пасху по лесу бежала.

Ворона в клюве крепко сыр держала,

Взлетев на ветку дерева большого, —

Совсем как в басне дедушки Крылова.

Лиса, смекнув, «Христос воскрес!» сказала.

«Воистину воскрес!» — ей отвечала

Ворона наша, веря в чудеса.

И выпал сыр. Сыр унесла Лиса.

Монолог рабочего

Дебаты, споры умные опять,

И спорящих знакомы лица.

Под дых друг другу норовят поддать

И синяками похвалиться.

Идей и мыслей высятся хребты.

Свершений — мизерны моменты.

Известно, у России две беды —

Дороги и интеллигенты.

Монолог детдомовца

Шуми, шуми береза надо мною,

Твоя листва негромко шелестит,

Шуми, шуми под утренней звездою,

Скажи, что день грядущий мне сулит.

Скажи, скажи, о чём толкуешь с ветром,

О чём кричит на ветках вороньё,

Скажи, что я любовью безответной

Напрасно сердце вызнобил свое.

Скажи, что жизнь проходит стороною,

Скажи, что я на стрежень опоздал.

Шуми, шуми береза надо мною,

Ты мне как мать, которой я не знал.

Смерть поэта

(По Колымским рассказам В. Шаламова)

Где-то жизнь называется раем,

Всем и каждому хочется жить,

А в бараке поэт умирает,

На гулаговских нарах лежит.

Царство урок, бандитов и вышек,

Лесотундра, полярная тьма.

И пыталась согреться и выжить

У последней черты Колыма.

Не распустится лотос рассвета,

Не закончится ночь впереди.

В рудники стихотворца, поэта

Без суда запихнули вожди.

Не найдёшь географии хуже,

До костей пробирает зима,

Забивает дыхание стужа —

Колыма, каждый день Колыма.

Рудокопом поэт был вначале,

Остальное изведал потом.

Пайку хлеба дневную украли

У него, чтобы знал, что почём.

Жизнь уходит и снова стучится,

Возвращается, сводит с ума.

Хлеб украли, потом рукавицы,

Отомстила за все Колыма.

Где-то жизнь называется раем,

Всем и каждому хочется жить,

А в бараке поэт умирает,

На гулаговских нарах лежит.

Не вздохнуть, не собраться, не выжить,

Не отпустит полярная тьма,

Он умрет в окружении вышек,

Не запомнит его Колыма.

Он умрет, избавление близко.

За неправдой оркестров, речей

Обреченных особые списки,

Издевательский смех палачей.

Вековую небрежность лопаты

Заровняет снегами зима:

Ни креста, ни звезды, ни ограды…

И на тысячу верст — Колыма.

Он умрет… Но — печальная тонкость —

Мир привычки свои сохранит,

Примет новые формы жестокость.

Деловой, респектабельный вид.

Небоскребы, заморские страны;

Вся планета — казарма, тюрьма;

И завшивели матом романы —

Это дети твои, Колыма.