От героя к создателю

Спустя 20 лет после выхода киноленты Алексея Балабанова об участниках событий в горячих точках актер Алексей Чадов дебютировал как режиссер. Его фильм о том же герое, которого он когда-то сыграл. Что подтолкнуло его к созданию картины, какие сложности возникли на этом пути и о дальнейших планах артист рассказал «Знамени».

— Как возникла идея снимать свой первый фильм, да еще спустя 20 лет после премьеры ленты «Война» Алексея Балабанова, в которой вы играли главную роль?

— Мысль такая пришла 2,5 года назад на мероприятии этого же режиссера в Екатеринбурге. Это были дни творчества его фильмов. Я представлял «Войну» в таком же небольшом зале, с молодыми людьми. Зрители в возрасте от 18 и где-то до 35 лет после показа задавали мне множество вопросов. Получилась яркая, живая беседа. Разбирали фильм буквально на детали. Больше двух часов мы общались. У одного зрителя поинтересовался про возраст. И оказалось, что ему 19 лет. Я тогда спросил: «А вы в курсе, что фильму 21 год?» То есть парень младше киноленты. Тогда мне стало понятно, что из 65 фильмов, в которых я работал, этот единственный переходит из поколения в поколение. Их на самом деле несколько, но этот самый живой.

После этого замечательного вечера я сел в самолет, и мне самому стало дико интересно. А что же с героем — Иваном Ермаковым — было дальше? Как он живет, с кем, где, чем интересуется, как изменился. Приехал домой и в феврале уже начал писать сценарий. Как талисман взял образ Ермакова — того героя. Не хотелось продолжения того фильма, а именно жизни персонажа.

Через пару месяцев отдал первый вариант продюсеру.

— Тяжело далось написание сценария?

— У меня тогда был только компьютер, и, честно говоря, использовался он только для того, чтобы что-то писать и фото загружать. Думал: «Как же начать работать?». Искал программу Word (смеется). Есть же программы специальные, «Сценарист», например. Сейчас я уже знаю, третий сценарий все же пишу. Уже профессионал. А тогда было так. Больше скажу: в таких вещах есть свои особенности. Имя героя должно быть прописано посередине, а уже под ним — текст для его роли, и так каждый раз. Вот я для каждого персонажа переносил его имя на середину текстового файла при помощи пробела. И делал так два месяца. Меня потом даже спрашивал главный редактор, как я писал в Word. Я ему рассказал вот про это. Он удивился, сколько времени я потратил за два месяца, только нажимая на клавишу пробела. Но писать мне было искренне интересно. Делал это везде: на мойках, в самолетах, пробках. Два месяца я жил по принципу: я и мой сценарий.

— А название сразу было таким — «Своя война»?

— Нет. Изначально фильм должен был называться «Джон». В первом фильме есть британец и был Иван. Эволюция этого имени вырастает как раз в Джона. С тем британцем они получались тезки. И момент того, что герои выясняют это, тоже есть в фильме. В моей же ленте персонаж попадает в другую страну, где представляется «Айван», и ему присваивают позывной «Джон» — английский аналог имени.

Многим оно казалось неправильным — русский фильм с иностранным именем, хотя по ходу картины становилось понятно, почему так. Начали поиски нового названия и сбились с ног. В итоге пришли к вот такому консенсусу. Были у нас проблемы из-за второго слова в названии, и, конечно, в наше непростое время хотелось бы фильмов с другим названием.

— Почему действия фильма происходят в Сирии?

— Это горячая точка. Персонаж вот такой — не гражданский. Человек войны, боя. Вот такой среды. На тот момент, когда я писал, конфликт был как раз в Сирии. Но главный мой посыл: за гуманность и человечность. Это история не про тех, кто отдает приказы, а про тех, кто должен их выполнять, опираясь на свой внутренний стержень и мораль.

— Тогда была пандемия, и туда вы не могли выехать, на массовое общение людей были ограничения. Как вышли из этого положения?

— Материал для режиссерского дебюта искал давно. Хотелось чего-то такого, чтобы руки дрожали от нетерпения. И надо было запуститься в самый неподходящий год. У нас же и зарубежная история, и сложная постановочная картина, и трюки, военная техника разных стран. В общем это была очень трудная задача, но мы справились. При этом мне не нравится применение компьютерных график, например, пролетов нарисованных самолетов. И в фильме ее по-минимуму использовалось. Мне хотелось так, чтобы ее было вообще не видно.

Пришлось и много консультироваться, поэтому практически все, что показано в картине, — оно реально в этой жизни. И попасть куда-то по поддельным документам, и есть люди, которые в этой жизни могут все.

— Почему в Мосальске вы представляете картину лично?

— Даже не знал, что есть город с таким звучным названием. Но он уже стал родным. Снимаем здесь новую картину с талантливым молодым режиссером Андреем Богатыревым. Привезли команду, выбираем виды, хотим освоиться. Мой коллега здесь уже практически местный, так как снимал в этих местах. Он нас сюда и привел. Да и в целом — сам живу за городом, потому что люблю зелень. И как-то везде был в Подмосковье, кроме Калужской области почему-то. А оказалось, что тут и кино снимается, и друзья тут работают, и у некоторых есть дальнейшие планы по развитию именно здесь. И когда летом первый раз сюда попали, очень удивились, насколько красивая земля, природа. Сейчас тем более — классическая золотая осень.

— О чем будет новый фильм?

— Называется «За ВДВ». Не боевик, чего можно было бы ожидать, судя по названию. Это гражданская комедийная история, но и не совсем вот смешная картина. Хочется и мелодраматического немного акцента, и смешного, самобытного. История про десантников, только не про подвиги или работу их, как привычно, а про жизнь на гражданке. ВДВ же —  это уникальное вообще явление. Они невероятны во всем, начиная с внешнего вида. Это отдельные люди, очень интересные и с каким-то невообразимым духом.

— Довольны ли вы результатом своего режиссерского дебюта?

— Фильм выйдет более чем в 25 странах. Правда, под другим названием — Infiltration(«Инфильтрейшн»). Когда эту историю придумал, знал, что она будет международная и вызовет интерес с той стороны. Однако не ожидал, что это будет так быстро. Даже Япония, которая не покупает ничего русского, его взяла. Крупная американская компания выкупила права на показ во всех Штатах. Франция, Испания, Недерланды, Германия, Индия, крупная китайская платформа, Тайвань и весь Ближний Восток — это неполный перечень стран, выкупивших права на показ кинокартины.

Фото Игоря КОРНИЛОВА.