Роман мима

Роман мима

Сеанс чистки подсознания с Евгением Гришковцом.

Долгожданный лауреат премий «Антибукер», «Золотая маска», «Триумф» и просто Евгений Гришковец представил калужанам в концертном зале филармонии спектакль «Предисловие». Ровно три часа длился сеанс чистки подсознания, и врачу под овации вручили охапки цветов.

Перед «Предисловием» автор вышел сделать… преамбулу в обычной одежде, очках. «Вы мне нужнее, чем я вам. Спасибо, что купили билеты! Я за семь месяцев поиздержался». Когда обеспокоенная затяжкой зрительница предложила приступить к спектаклю, гость, учитель по образованию, напомнил, что «на сцене говорят, а в зале – нет».

Евгений Гришковец три года назад выпустил роман «Театр Отчаяния. Отчаянный театр». Он решил сделать к нему предисловие, и получился очередной моноспектакль. В театральной биографии Гришковца это тринадцатый проект.

Это седьмой его моноспектакль, который удалось увидеть вашему корреспонденту, и он отличается от предыдущих. В нем лирический герой более полно сливается с автором. Сам Гришковец со всеми следами, которые оставила на нем жизнь, включая сломанный палец, – и есть декорация.

Любимое занятие мэтра с одиннадцати лет – чтение. Авторы книг казались подростку сверхлюдьми, а сейчас он сам написал «книгу толстую, как «Тихий Дон». Стремился показать, как челнок судьбы ткет жизнь и личность.

Спектакль в Москве начинается в 21.00, как концерт в клубе. Он рассчитан на лиц, не ездящих на общественном транспорте, тех, кому не вставать с утра на работу (например, врачей, учителей). В России, в частности, в Калуге, конечно, на такое время зал не собрать – иные реалии жизни.

С семи до десяти вечера автор рассказывал цепь историй из своей биографии, которая породила весьма популярного писателя, драматурга, режиссера, артиста. Символичной декорацией были три ступени вверх, в них хранился реквизит – костюм ожившей статуи и атрибуты пантомимиста.

Кинозаписи весьма одаренного оператора показали 16-летнего Евгения дважды. Причем на финале – под романс на стихи Дениса Давыдова «Не пробуждай, не пробуждай». Гришковец успешно исполнил этюды пантомимы, которую страстно любил в юности.

Бесконечно сентиментальные воспоминания о том, «как молоды мы были», вычленяли в опыте автора то, что близко многим. И это роднило гастролера со зрителями. Ну, почти со всеми. Несмотря на внятное предупреждение в анонсе нашей газеты о том, что к нам едет учитель, калужане так и норовили воспользоваться телефонами.

На книгах Пелевина — метка 18+, и все готовы к встрече с ненормативной лексикой. К тому же написанное и произнесенное «заклинание» – очень разные вещи. Однако в спектакле тоже звучит мат.

Шесть лет назад Гришковец писал о мате в скрупулезной статье научного уровня: «Последние четверть века происходит сознательно-бессознательная героизация мата в нашей культуре. Вынос …мата за пределы закрытых сообществ был предосудителен.

К примеру, жены многих офицеров, производственных и строительных инженеров, моряков даже и не догадывались о том, какие слова на службе или на работе употребляют их мужья. В свою очередь мат при подчиненных считался признаком дурного тона, панибратства и слабости в руководящей среде… Человек должен быть обязательно предупрежден о наличии мата в кино, книге, спектакле, песне».