Он выбирает небо

О чем мечтают мальчишки в школьные годы? Когда они выбирают свой жизненный путь, конечно, им совсем не интересны токарный станок и укладка асфальта. Им бы в космос или побороздить океаны! Учителя, тем более родители, им здесь не советчики. А вот фильмы будоражат воображение, очень хочется примерить на себя значительный мундир.

Андрею Яшеву повезло – он с самого детства выбрал для себя небо, и в этом помогла семья — для отца и старшего брата авиация была главной профессией. Мальчику очень хотелось быстрее подрасти, быстрее оторваться от земли и вслед за братом смело парить в воздухе под куполом парашюта.

Здесь нужно сделать маленькое отступление. В советские времена и до 2010 года в Калуге было славное КАЛТУ, учебное заведение, которое давало путевку в небо будущим крылатым парням. Получить же право сесть за штурвал самолета можно, только имея положенные «летные часы». Пока у курсантов была такая возможность и машины находились в исправном состоянии, соответствующие документы выпускникам выдавали.

— Все же вы, не раздумывая, после школы отнесли документы в КАЛТУ. И наверняка помните свой первый прыжок. Вам тогда было всего пятнадцать, неужели можно было без страха, вот так запросто, шагнуть из кабины в воздушную бездну?

— Нас с самого начала учили так, чтобы новичок себя чувствовал уверенным, главное – знающим человеком. Не раскрылся парашют – есть запасной, но чтобы такие ситуации не случались, нужна тщательная подготовка, где значение имеет каждая мелочь. У нас были замечательные наставники-инструкторы-парашютисты. Но благодарность не только им, а тому количеству специальной литературы, которую я не то что прочитал – проглотил! Признаюсь, с самого первого прыжка заболеваешь небом, этот диагноз навсегда, не излечиться, не представить свою жизнь без этих «мгновений высоты».

 — А где вы считаете опаснее: на земле или там, наверху?

— Аварии везде случаются. Небо лично меня ни разу не подводило. Нас хорошо учили: раскрылся парашют – не расслабляйся, крути головой на 720 градусов, но чувство страха присутствовать должно, если он есть, то есть и большая ответственность. Я не люблю глупых романтиков, которые под куполом парашюта любуются красивыми закатами и захлебываются адреналином.

— И все же давайте спустимся на землю. Печальный опыт брата, когда он оказался летчиком невостребованным, охладил ваш «небесный» настрой?

— Просто я понял, что нужно срочно искать удобную для жизни профессию. Поступил в Академию туризма и, закончив ее, ни о чем не пожалел, по крайней мере, теперь хорошо владею английским.

— Получается, что вы в какое-то время предали свою мечту. Туризм – это ведь все сугубо земное!

—  Не совсем так. Городской авиационно-спортивный парашютный клуб в Калуге продолжал работать, а я — прыгать. Сколько у меня на сегодняшний день прыжков – уже не сосчитаю. Это количество дало мне право сегодня иметь статус инструктора. Но, конечно, есть большая разница между хобби и настоящей работой. А чтобы она была непременно связана с авиацией, я отодвинул туризм в сторону и выбрал небо, поступив в Санкт-Петербургский государственный университет гражданской авиации. Поскольку у меня уже было высшее образование, учиться понадобилось всего два года.

— Сегодня вы — достойный продолжатель дела отца, он ведь многие годы отдал сложнейшей профессии авиадиспетчера. Место работы – наш Калужский аэропорт. А вы в той же должности, но в Москве, во Внукове.

— Профессия не только сложная, но и в высшей степени ответственная. Вам ведь известно, что первый «крайний» человек в любой аварии самолета – это, конечно, диспетчер.

— Рассказывая о подготовке к прыжкам с парашютом, вы все время делали акцент на выучке, высоком профессионализме спортсмена. А сколько печальных примеров, когда при разборе аварий первой называют не ошибку пилота, а оплошность диспетчера. И никакие записи «черного ящика» не спасут его от клейма преступника.

— Вы, наверное, вспомнили катастрофу Ту-154 в апреле 2010 года, когда разбился польский президент Лех Качиньский? Именно в эти дни снова эта история, приуроченная к круглой дате трагедии, у заинтересованных лиц на слуху. Запись последних переговоров экипажа и предупреждение диспетчера расшифрованы, обнародованы. Но если вмешивается политика, то никакие достоверные сведения ей не указ!

— Предположим, вы абсолютно уверены в правильности своих действий, но ведется следствие, и эти дни вы должны прожить… как?

— В нервотрепке. Но если мы заговорили об авариях, то имеет смысл вернуться к истории Калужского парашютного клуба. Нет самолетов. Свой срок учебные машины выработали. Предстоит ремонт (назовем это реанимацией), который могут провести в Москве на авиационном заводе. Знаете, сколько это стоит?! Клуб – бюджетная организация, ему вовек такую сумму не собрать!

Что-то в этой истории многое непонятно и нелогично. Сегодня, когда так активно в стране продвигаются различные молодежные клубы, открываются центры для талантливых умов, спортивные комплексы, проекты, проекты. Разве не было в свое время блестящей идеей под попечительством ДОСААФ приобщить молодых к летной профессии, дав им первоначальное авиационное образование? Разве не известен на сегодняшний день недостаток кадров в этой сфере? Вы сказали, что от неба вас не оторвать, как не оторвать от гаджетов огромную армию нынешних молодых. У вас сын-подросток, который, как и вы, влюблен в небо. Но суждено ли сбыться его мечте, если на дверь авиационного клуба Калуги будет повешен замок?

Евгения МИЛЕНУШКИНА.

Фото из семейного архива.