Ни мира, ни земли

Загадочную пьесу «Земля Эльзы», крайне популярную на российской сцене, воплотил режиссер Александр Баранников в Калужской драме.

Театралы, которые видели постановку этого сочинения екатеринбургского драматурга Ярославы Пулинович Тульской драмой на минувшем осенью фестивале, смогут сравнить подходы.

Лихой сюжет молодой и успешной ученицы Николая Коляды жмет из зрителя слезу, затрагивает проблемы прошлого и настоящего, дает возможность погоревать об ушедшей молодости. В Писании сказано о проблеме детей и отцов: «им расти, нам — умаляться». Но сердца героев хотят обновления, и «даже пень в весенний день березкой снова стать мечтает».

О коллизии не скажешь, что «встретились два одиночества», у стариков — и дети, и внуки, и землица для садоводства есть, и самодеятельный хор для самовыражения. Их драма в том, что они оба вступили в брак не по любви, и «в СССР секса не было». Эльза (Надежда Бурнашова) оказалась даже нецелованной, хоть прожила полвека с мужем, не пившим, не гулявшим. Теперь пенсионерка «Дом-2» увлеченно смотрит и мечтает освоить искусство любви.

Колхозный шофер женился на ней, бесприданнице, сосланной во время войны этнической немке, когда выяснилось, что после насилия та понесла. Убоялся парень общественного осуждения, а кого бы это сегодня озаботило? Живая, обаятельная работа получилась у исполнительницы роли внучки невесты-долгожительницы Натальи Бушиной. Она полна сочувствия к романтическим планам бабушки, хотя именно ей придется пожать горькие плоды этой авантюры.

Во-первых, только прабабушка могла бы помочь растить правнучку, ведь бабушка еще работает. Во-вторых, двухэтажный кирпичный дом, построенный прадедом, мог бы окупить квартиру в городе, куда собирается переезжать молодая пара в поисках перспектив. Если же семидесятишестилетняя невеста разменяет родовое гнездо на круизные билеты, молодые будут обречены на ипотечное рабство. Но влюбленная купила гротескное ядовито-розовое платье, серебряные туфли, украсила голову перьями и собралась «в Париж. На южное море!» (так в тексте). Семидесятидвухлетний жених (Сергей Корнюшин) решил принести на алтарь любви и дом, и трехкомнатную городскую квартиру, чтобы объехать с новой пассией Европу. Видно, учитель географии не напутешествовался в свое время по профсоюзным путевкам.

У скучающего пенсионера — двое внуков, и вряд ли он надеется, что государство даст им бесплатные квартиры, как некогда ему, молодому специалисту. Среди множества психологических загадок пьесы не последняя, почему бы старикам не оформить брачный контракт или дарственные детям и уже потом греться в лучах «любви последней, зари вечерней». Перед исполнителями главных ролей стоит трудная задача!

Колоритную парочку конкурентоспособных россиян сыграли Захар Машненков и Ирина Желтикова. Змееподобная, будто героиня рассказа Чехова «В овраге», невестка старого учителя говорит его кабаноподобному сыну: «Я хорошо знаю эту жизнь». Конечно, ведь именно она ее такой сделала! Поэтому пара растит двоих сыновей на вывоз в Великобританию и готова отстаивать недвижимость семьи силовыми методами.

Роль бенефисной яркости и достоверности сумела вылепить из эпизодического образа Тамара Глеклер. Красавица, дама редкого уровня образованности и культуры, она органично перевоплотилась в колхозницу Таисию Петровну в телогрейке, с вечным бычком в углу рта. Этой оптимистке, в отличие от страдающей героини, муж каменный дом не построил, а все по тюрьмам обретается. Кстати, Тамара Евгеньевна — этническая немка, и могла бы рассказать правду о том, кого ссылали перед войной, куда и за что. По словам актрисы, ее семья претензий к советской власти не имела и не имеет. Выселение граждан, принадлежащих по крови к нации врага, — обычная международная практика, и, по данным разведок, весьма оправданная. В США, например, в концентрационные лагеря отправляли японцев.

Немало в пьесе остроумных находок, например, диагноз: «умер от перестройки». В постановке есть поистине новаторские ходы, души умерших возлюбленных даже вальсируют под «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха… «Любовь, как детские болезни, минует каждого едва. В семнадцать лет она полезна, она опасна в сорок два», а в семьдесят — смертельна. «Любви все возрасты покорны, но юным, девственным летам ее порывы благотворны». С этим «но» — не поспоришь. Иначе память потомков обернется «насмешкой горькою обманутого сына над промотавшимся отцом».

Маргарита РАЗУМИХИНА.

Фото Анны ЗОЛОТИНОЙ.