Ангел над Сивковом

Картины заслуженного художника России, заслуженного деятеля искусств России Владислава Собинкова подобны прологу к «Руслану и Людмиле», где «лес и дол видений полны». «Я считаю это реализмом, но это реализм наших чувств, снов и воспоминаний, философских размышлений», — полагает автор.

На счету мастера — участие почти в двухстах выставках, в том числе международных, всесоюзных, республиканских, зональных. Персонажи художника нашли почитателей во Франции, Швейцарии, Германии, Италии, Голландии, Финляндии, на Мальте. Множество его произведений находится и в музеях: от Комсомольска-на-Амуре до Мальты.

В мастерской Владислава Собинкова мы встретились с новым многофигурным полотном, посвященным злободневной и одновременно вечной теме — «Золотому телцу». Образы вращаются на нем вокруг символа денег, как звезды галактик вокруг черной дыры.

— Владислав Михайлович, проведите для наших читателей заочную экскурсию по дорожкам вашей свежей работы.

— Вот молодые люди уходят от родных мест, от земли, возделанной пращурами, от домов, построенных дедами, от погостов. Они лезут по шаткой лестнице к золоту, их сталкивают вороны, черти. Подобный сюжет я видел на одной иконе. Люди, изображенные на полотне, стремятся в богатые страны, к вольной жизни — к комфорту. Возвращаются они из этого странствия кто довольный, а кто с утратами.

— Как вы пришли к таким громадным не по размеру, а по населенности, насыщенности полотнам? Их рассматривать — как роман читать.

— Я шел через три эскиза, персонажи все умножались, прибавлялись новые сюжеты.

— Имеют ли персонажи конкретных прототипов?

— У меня накопилось очень много набросков, так что не только люди, но и лошади, козы, зеленый дятел взяты из жизни. Вот, например, с ведрами — дед Максим, почтальон Феня, «Огонек» с гармошкой — соседи по деревне Сивково.

— Какой реакции вы ждете от зрителя?

— Одна посетительница выставки, жена слесаря, сравнила работы с Брейгелем, я удивился…

— У великого фламандца было то же стремление — обнять мироздание. Зачастую от профессионалов можно услышать призывы к дисциплине цвета, к сближенным тонам, а вы не боитесь яркости…

— Для чего же Бог дал краски неба, солнца? Один цвет бесконечен, как синее небо, бесконечность другого — на расстоянии в плоскости картины. Регулируя эти расстояния, я строю живописный мир.

— В человеке и в вещи привлекательна надежность. Каким был ваш дед, строитель домов?

— Дед и бабушка не растрачивались по мелочам. У них были одни устои, одна вера на всю жизнь.

Я по жизни ощущал присутствие ангела. А моя жена Нина даже видела… Она поливала огород, только набрала лейку, подняла глаза, а он летит. Нина запомнила его золотые крылья и белые одежды.

Художник Иван Бруни воскликнул: «Ой, Ниночка, это так редко бывает!» На могиле Тарковского есть надпись — «Человек, который видел ангела».

— Поэтому на ваших полотнах так много ангелов! Вот он несет веточку с золотистыми листьями, как свечу, над осенним лесом. Расскажите о вашем учителе Григории Шахе.

— Он учил нас одновременному восприятию окружения. Если смотреть на объект в упор, пространство вокруг него меняется. Нужно изображать пространство, а предметы выявятся сами собой. Одна студийка говорит: «Ой, как-то оно само «выпукливается!».

— Точно так Малевич учил студентов! Какие человеческие качества нужны, чтобы стать художником?

— Нужен труд, путешествие вслед за своими чувствами. Я разделяю искусство на придуманное и прочувствованное, которое ближе к людям.

— Как возник такой крутой изгиб линии горизонта?

— Это попытка изображения сумерек, перехода в ночь, пластика времени и пространства.

— «У Бога все живы», и на ваших полотнах ушедшие — такие же действующие персонажи, как живые, словно в трогательных фильмах Тима Бертена. В ваших мифах — пушкинская «любовь к отеческим гробам».

— Мы живем на земле с памятью об ушедших. На картине, в небесах — моя мама. Князь Голицын, замечательный русский художник, говорил: «Слава, у тебя люди на небе живут так же уютно, как и на земле».

— Ваши облака — тоже персонажи…

— Они всегда похожи на загадочных существ.

— Вас не смущает, что, глядя на ваших летающих персонажей, зритель вспомнит Марка Шагала?

— Нет, ведь не он первый это придумал, корни — в иконописи, у Брейгеля, Босха, Джотто… В одной швейцарской статье меня назвали «маленький Шагал». Мои композиции отличаются многофигурностью, поэтическим настроением, попыткой осмысления мира и людей.

К новому году в Калуге, в Гостиных рядах, откроется музей Владислава Собинкова. Художнику хотелось бы шире показать свое творчество, но предлагаемое пространство вмещает лишь треть подготовленных для передачи городу произведений.

Идут переговоры о деталях обустройства нового очага искусства между мастером и министром культуры области Павлом Сусловым. Там можно будет окунуться в океан мифов, поэзию сурового полотна жизни, сотканного из солнечных нитей.