Поклонов сосны не кладут

Таков любимый афоризм героини наших заметок, ее кредо. В прошлом номере мы начали рассказывать вам, уважаемые читатели, об огромном жизненном опыте Натальи Грамолиной.

Уникальность его заключается в истинной успешности — хранитель своего семейного гнезда и одновременно музея-заповедника Василия Поленова сумела защитить и приумножить то, что ей дорого. Самым ценным советом, полученным в жизни, Наталья Николаевна полагает мудрость: «Когда тебе плохо, знай, что кому-то хуже». А как сделать так, чтобы стало лучше, причем и тебе, и окружающим?

— Во-первых, нужно научиться спокойно говорить: «Я — русский». Почему осетин, армянин, живущие в России, называют себя не россиянами, а осетином, армянином, а национальности русский будто и нет? Во-вторых, государство должно изменить приоритеты, только на фундаменте культуры может сохраниться страна.

— Сейчас идеал — старушка процентщица из романа «Преступление и наказание»…

— Возникают два вопроса — каков источник денег и на что их тратят? Наследство должно работать на доброе дело. Сегодня имущих нельзя назвать элитой, потому что они не являются ни носителями, ни строителями культуры. Они дают детям образование за границей, но даже там они, усваивая знание, не воспринимают даже крупицы культуры. Они знают, как делать деньги, а не как делать дело.

— «Аристократ — тот, кто одинаково приветливо здоровается и с вахтером, и с директором»…

— Совершенно верно. Истинный аристократ никогда не показывает, ни в каком доме он живет, ни какое кресло он занимает, ни какой у него счет в банке. Сейчас в России царит даже не «ярмарка тщеславия», а «базар тщеславия» — отсутствие вкуса.

— Но ведь все изучали в школе басни Крылова, а где результат, кому нужна культура?

— Русский язык точен — в школе эти басни не читают, а «проходят», проходят мимо. Второй источник разрушения бытия — разрушение языка. Люди должны понять, что «крутые» бывают только яйца, а к оценке человека это прилагательное не подходит.

— Я слышала от двадцатилетних такое мнение о ситуации в Крыму: «Если он станет русским, там будет дороже отдыхать». Исторический моральный аспект их не интересует…

— Может быть, надо потратить полдня и объяснить этим людям, как Крым стал частью России, какими жертвами за него заплачено, рассказать «на разрыв аорты». К нам в музей часто приходят ученики школ, каждое слово, каждый взгляд которых — как плевок. Они не понимают ценности того, что видят. Это как если бы кто-то обидел вашу мать, самое дорогое. Если каждому человеку будет дорог его клочок земли (не свои сотки, а земля, где родился и вырос, где живешь) — жизнь станет нормальной.

Сейчас считается, что слова «патриотизм», «родина» — это пафосно, неприлично. Россия — как больная мать, за ней надо ухаживать, любить, несмотря на её недуги.

— А может быть, культура вообще не органична для России? И мы не достойны того наследия, которое привнесло на нашу землю дворянское сословие?

— Ничего не делается на пустом месте. Культуру могут строить только культурные люди. Сразу после революции они еще были и создали, например, такое явление, как русский авангард. Потом пришли «образованцы» и принесли уродливую архитектуру, быт. Сейчас сформировалась каста, которую я называю «менегерами».

Например, приходит наниматься на работу девочка. Спрашиваю её: «Что вы умеете делать». Она отвечает: «Всё!» Становится страшно! «Всё» умеет делать только опытная представительница самой древней профессии… Спрашиваешь дальше: «Чему вы учились?» «Я — менеджер!» Уточняешь: «В какой области?» Отвечает: «По торговой части!» То есть раньше она торговала пластиковыми окнами. Других кандидатов почти не видно.

Каждое счастье нужно выстрадать. А тут человек хочет все, сразу и не работая.

— Как «подначить» людей, чтобы им захотелось работать так же, как некогда работали купцы Мальцевы?

— В государстве должны смениться приоритеты. Я однажды посетила в Московской области восстанавливаемый монастырь, где жили всего пять монахинь. У каждой было послушание — ежедневно очистить один квадратный метр земли. Приехала в Москву — встретила митингующих, толпу фланирующих «от Данилы до Гаврилы» с белыми ленточками. Если бы каждый из этих двух тысяч сделал то же, что монахини, монастырь был бы очищен за один день!

Когда в государстве сменятся приоритеты, процесс созидания будет идти быстрее, чем разрушение.

Мой свекор, Дмитрий Васильевич, сын Василия Дмитриевича Поленова, отец моего мужа Федора Дмитриевича Поленова, знал немецкий язык и поэтому оказался в лагере по обвинению в шпионаже. Он сохранил там листочки с церковным обиходом. Там, в заключении, этот человек расписал пасхалию до 2001 года, и на нарах, накрывшись той ветошью, что заменяла одеяло, совершал литургию. Зеки относились к нему с величайшим уважением, просили, чтобы он тихонько отпел умерших. Он чувствовал себя свободным и в лагере. Когда его, уже умирающего, освободили, «актировали» (чтобы он своей смертью не портил статистику), он приехал в Поленово и стал проводить полную инвентаризацию музейного фонда! Самостояние человека — залог его величия.