Я хочу домой

(Окончание. Начало в предыдущем номере.)

На море в то злополучное лето они все же поехали, всем миром. Счастью ребячьему не было границ. Загорали, купались, столько интересного посмотрели! С тех пор Бибичевы возят на юг свою детвору ежегодно. Деньги собирают почти целый год, ведь у мамы с папой главная работа — дети. Был Андрей Алексеевич когда-то дояром в колхозе, жена — бухгалтером. Теперь колхоза нет, а большая семья есть. Путешествия на море недешевы, но здоровье дороже. Именно море и баня (парятся все еженедельно), считают супруги, позволили избавиться детям от многих хронических заболеваний. (Окончание. Начало в предыдущем номере.)

На море в то злополучное лето они все же поехали, всем миром. Счастью ребячьему не было границ. Загорали, купались, столько интересного посмотрели! С тех пор Бибичевы возят на юг свою детвору ежегодно. Деньги собирают почти целый год, ведь у мамы с папой главная работа — дети. Был Андрей Алексеевич когда-то дояром в колхозе, жена — бухгалтером. Теперь колхоза нет, а большая семья есть. Путешествия на море недешевы, но здоровье дороже. Именно море и баня (парятся все еженедельно), считают супруги, позволили избавиться детям от многих хронических заболеваний.

Семья между тем росла. Марии Васильевне позвонили как-то из того же реабилитационного центра, с которым сложились добрые отношения: «Как дела, как дети?».

— Все хорошо, в Сочи вот собираемся.

— А не хотите себе еще девочку?

— Ну если только одну, — отшутилась она.

Но ей вполне серьезно: «Тогда после отдыха приезжайте». Мария Васильевна не знала, смеяться ей или плакать.

…У Оли мать — пьяница, а отец — инвалид. Родительских прав его не лишали. В общем знакомая уже история. Опять волокита с документами. За это время Бибичевы добросовестно отучились (уже не первый раз) в школе приемных родителей, сдали экзамены. Через два месяца приехали за Олей. Но не тут-то было. У отца оставались права на дочь, хотя практически воспитывать он ее не мог.

— Не переживайте, — успокоила работница центра, — в соседней комнате брат с сестрой сидят, вчера их мать-наркоманку похоронили.

Настрадались эти дети жутко. Жене десятый год шел, а он в школу не ходил ни дня. Семилетняя Настя жила у прабабушки, не просыхавшей от возлияний. Малышей лишили детства.

Когда на Женю надели новые брюки, куртку, ботинки, он задохнулся от восторга: «Это все мое?».

Мальчик трудно принимал новую жизнь, уходил в себя, не реагировал на просьбы и предложения. Но когда с ним заговорили о школе, оживился. В марте его рискнули посадить в первый класс, проконсультировавшись предварительно с педагогами. Хорошо, что в классе было только три ученика, а учительница — большой души человек. Она занималась с Женей, не жалея сил и времени. Домашние тоже подключились к его образованию. Женя очень старался. Ему интересно было учить буквы и складывать их в слова, писать, считать. Мария Васильевна опасалась, как бы не перегрузить ребенка, а он без конца теребил то Таню, то Аню или Кристину: «Давай еще поучим уроки».

Никто не ожидал, что Женя осилит. Хотели только попробовать — не получится, значит, в сентябре начнет учебу. Он же, умничка, превзошел себя, и его перевели во 2-й класс. Все лето не расставался с учебниками, даже на юг с собой брал. Сейчас в третьем, отличник.

У Насти (ее Малявкой в семье зовут, по причине маленького роста и чтобы со старшей Настей не путать) успехи скромнее. В принципе, учатся все хорошо, за исключением Марины, оказавшейся в доме так же неожиданно, как и все.

Семья сидела на чемоданах, готовая отчалить в Анапу. И вдруг опять звонок из Обнинска: «Мария Васильевна, выручайте, у нас ремонт начинается, детей надо срочно куда-то пристроить. Девочка тут хорошая, Марина…»

— Вы меня ставите в тяжелое положение, — старалась быть сдержаннее, — мы уезжаем через три дня, уже билеты на руках.

— Ну пожалуйста…

До четырех утра она не могла сомкнуть глаз.

— Если удастся купить билет, значит, заберем, — успокаивал ее муж.

Они обомлели, когда кассирша сказала, что есть один билет в седьмом вагоне, место, правда, боковое.

— Господи, не может быть, наш вагон и купе рядом соседнее. Это судьба, — прошептала Мария Васильевна.

Конечно, они предполагали, что отдых может омрачиться: какая она, Марина? Но что делать.

Колючая, как ежик, грубая, не терпящая возражений, девочка дала прикурить всем! Доставала упрямством, нежеланием считаться с кем бы то ни было. Воспринимала только Женю, оказалось, они были вместе в реабилитационном центре.

— Но Бог нам все-таки силы дает, — делится Мария Васильевна, — точки соприкосновения нашли.

И первая из них — цыплята, гусята, утята. Марина обожала их, никому не давала кормить, поить — только сама. Потом Аня с Таней приобщили ее к компьютеру, кухне. И такая из Марины хозяюшка получилась! Собственно, готовить могут все девчонки, они же будущие мамы.

По выходным Мария Васильевна одна обед не варит, только с девочками. Одна картошку чистит, другая морковку трет, третья мясо режет, четвертая тесто для блинов замешивает. Мама контролирует и похваливает. Это стимулирует.

И хотя помощников много — соседи завидуют — мама с папой крутятся по хозяйству с шести утра до часу ночи. Редко когда до полуночи удается лечь — забот много. А у ребят учеба, кружки, олимпиады, конкурсы, друзья.

Намаявшись за день (ведь только обед растягивается на четыре часа — все в разное время из школы приходят), Мария Васильевна далеко за полночь берется за документы. Столько бумаг приходится заполнять, опека отчеты требует за потраченные деньги. У Марии Васильевны отдельная папка на каждого ребенка: чеки, квитанции.

Голова кругом от этой бухгалтерии. Это не говоря уж о поступлении денег на ребячьи счета: кто пособие получает, кто пенсию за потерю кормильца… Тут особая статья. И особый учет. Никаких возражений.

Но нужна ли скрупулезность в приобретении носков, трусов? Случается, что на другой же день футболка бывает разодрана. Понятно, конечно, коль приемные родители зарплату получают, следует отчитываться. И все же обидно: детей воспитывать им доверяют, а деньги вроде как и нет.